Из сборника Сказки 1001 ночь
 

Седою  сказка  не  бывает
  И  устаревшею  для мира
      Она  не  может  стать.  Дар   Пира,
           Где Безвремение  свет  рождает.
 

Кто же не слышал  о волшебных восточных сказках  1001 ночь!  Но  как мало тех,
 кто прочел хотя бы половину их  или  хотя бы одну, но с пониманием  ее 
таинственного  смысла...  Обычно читают  осовремененные версии, далекие от 
оригинала.  Анализируя  содержание  сказок  1001  ночи  можно  увидеть, что  
смысл  сюжетов  основан  на  взаимообщении, взаимообмене,  передаче  Знания 
от  одного  человека  или  сказочного существа  к другому.  Цель  сказок 
проста  -  сохранение  и  передача  вековой  мудрости. А  ведь  ее, это 
истинное сокровище,  невозможно  передать  языком  научных  формул  или  
техническими  достижениями.   Она передается  только  посредством  духовного  
сопереживания, волнующей душу человека сказкой…

Царица Шахразада и ее…

 Автор плэйкаста: МгновениЯ
Создан: 22 июля 2013 17:59
   

СКАЗКА  О  СИНДБАДЕ  МОРЕХОДЕ





-   Это  сказка,  что  красива  и  ясна,
Даже  если  не  разгадана  она,
Стоит  дорого,  порою,  целой  жизни,
В ней  за  красочным  сюжетом…  злато  мысли!
Даже  если  вы  о  ней  и  позабыли,
Но  она  хранит  в  себе  седые  были...

(рыбки покажут путь на другие сказки... солнышко - к Пророку...

Можно почитать сказку тут  Вход 
и с экрана






Когда  ты  в  покое,  когда  недвижим,
Ты   вместе   с  планетой  и  Солнцем  кружим...
И  в  этой  гармонии  ты  оживаешь,
Бесценным  и  цельным  Сознаньем   вскипаешь!

Весь  мир  есть  движенье,  но  бег  разнороден...
У  древа,  у  камня  он   богоугоден,
У  рек,  у  морей,  и  у  птиц  бег   иной.
У  Мысли   божественной  -  бег  золотой!

Когда  ты  в  покое  -  ликует  душа,
И  Мыслью   пленяет,  что  так  хороша!


((()))


Эта  сказка  о  судьбе  для  человека,
Что таинственно  укрыта  в  крыльях  века…
Не  прочитана,  как  надо,  до  конца…
Не  востребована  силою  творца…

Стану  ль Слово   я  напрасно говорить?
Слово  Сказки  учит  думать  о  судьбе,
Слово  было  у  истока,  что  в  тебе…
Срок  придет,  само  захочет  мир  творить…


Рассказ  о  первом  путешествии




Сказок  множество  в народе  о  Синдбаде Мореходе,
О  далеких  островах,  о  затерянных  мирах.

О  чудовищах  ужасных,  о  лесах,  горах  прекрасных…
Приключения  Синдбада  -  то  не  сказки  рая,  ада,
То  неведомые  были,  где  душа  и  духи  жили,
Где  бывали  сами  вы  в  чудных Далях  старины.
Может,  вспомните  чего?  
Было  то  давным-давно…




Так  давайте  вместе  с  вами  за  попутными  ветрами
Поплывем  туда,  где   сказка  -  величайшая  подсказка
Ваших  собственных деяний  в  Океане  вспоминаний.
Каждый  помнит  о  себе,  о  родных  и о  судьбе,
О  печалях  и  потерях,  о  глубинах  жизни,  целях,
И  о  том,  как  было больно,  да  и  радостно,  привольно,
О  сторонушке  родной,  об  игрушке  заводной,
О  подарках  в  Новый  год,  обо  всем,  но  в  свой  черед…




Так  и  мы  начнем  с  начала,  от  извечного  причала,
Где  торговля  бойко  шла  каждый  день  с  шести  утра:
Крикуны,  мастеровые,  гончары  и  удалые
Моряки  Семи  морей.  Много  было  там  людей.
Одного  из  них  все  звали  аль-Синдбадом  и  вверяли
Кто  товар,  а  кто  иное,  поручение  благое.
Он  носильщиком  трудился.  Как-то  раз  он  притомился,
Да  с  усталости  присел  отдохнуть  слегка  от  дел.



Он  глядел  да  восхищался  на  богатый  чудный  дом,
Улетая  ветерком…  в сказку,  словно б  растворялся…
Слышал  пенье  птиц,  стихи,  звук  лютни  и  голоса,
А  вокруг  плыла  краса  взмахом  крыльев  белых  птиц…
Восславляли  все  Аллаха  на  различных  языках,
Звезды  зрели в небесах,  исчезало чувство  страха…



К  небу  взор  он  устремил  и  воззвал:  -  Хвала  Аллаху!
О,  творец,  о,  свет  без  мрака,  ты  мне  ясность  подарил!
О,  прости  за  все  грехи,  недостатки и  пороки,
Каюсь  я  за  все  дороги,  что в  судьбе,  за  все  пути…
Ты  даруешь,  отнимаешь…  Власть  сильна  твоя  во  веки,
Горы  ставишь,  движешь  реки,  миром  мудро  управляешь!
Ты  достойным  даришь  блага,  недостойных  в  беды  гонишь,
Справедливо  ветром  клонишь,  награждаешь,  если  надо…



Из  калиточки  открытой  веял  чудный  ветерок,
Ароматный,  как  цветок,  мелким  дождиком  умытый.
Стал  Синдбад  стихи  читать  о  нелегком-то  труде,
И  несчастной-то  судьбе.  Сказкой  сказочной  мечтать.
А  в богатом  доме  этом    жил  купец,  что  знатен  был.
Мореходом  он  прослыл,  благодетелем  поэтам.
И  позвал  того  к  себе,  приголубил,  угостил,
Обо  всем  порасспросил,  что  видал  тот  по  судьбе.


Оказалось,  Морехода  все  Синдбадом  тоже  звали,
Мудрецом  уж  величали,  и  счастливчиком  похода.

Говорили,  много  раз  из  тяжелых  передряг
Возвращался  сей  моряк.  Вот  один  его  рассказ…
……………
……………………..
……………………………..



  


О,  благородные,  кто  слушают рассказ!
Начну  историю  рассказывать   с  отца.
В  нем  чтили  честного  купца  и  мудреца.
Он  одарял  людей  столицы  много  раз.


Я  был  мальчишкой,  когда  умер  он,  увы,
Оставив  деньги  мне,  и  земли,  и  деревни
В  наследство  доброе…  Надеялся  наверно,
Что  я  умножу  дар  трудами  головы.


А  я  подрос  да  и  потратил  все,  что  мог:
И  ел,  и  пил,  что  можно  лучшим  лишь  назвать!
И  наряжался,  и  друзей  имел  подстать
Моим  желаниям.  И  все же  вышел  срок.


Я  от  беспечности  очнулся…  в  нищете…
Вернулся  к  разуму,  а денег-то  и  нет!
И  растерялся…   Следом  вспомнил  про  совет,
Который  слышал  от  отца я  в  годы  те.


То  был  рассказ  о  Сулеймане.  Мир  обоим!
«…Наш  господин,  Дауда  сын,  учил  меня:
Три  вещи лучше  трех  других  для  бытия.
Запомни,  сын,  ты  этой  мудрости  достоин:


День  смерти  лучше  дня  рождения.  Живой
Пес  лучше  мертвого,  красивейшего  льва.
Могила  лучше,  чем,  запомни,  нищета.
Живи,  мой  сын,  но  размышляй  и  над  судьбой».


Тогда  решение  на  ум  пришло,  как  свет.
Собрал  я  вещи  да  одежды  и  продал.
Деревни,  земли  -  тоже  следом.  И  собрал
Для   путешествия  три  тысячи  монет.


Да  вспомнил  я  слова  какого-то  поэта:
«…Величье  в  жизни  достигается  трудом:
Ценой  ночей  бессонных  и  работы  днем.
На  дне  морском  ищи  свой  жемчуг  до  рассвета…


Ведь  без  труда  тебе  величья  не  добыть.
И  также  счастья  своего  не  обретешь,
Когда  в  беспечности  ты  жизнь  свою  ведешь.
Бесплодно  ты  себя  погубишь,  может  быть…».


Я  накупил  затем  товаров  и  вещей
Для  путешествия  морского  к  островам,
Сел  на  корабль,  да  и  поплыл,  скажу я  вам...
И  дни,  и ночи  плыл  я  в  обществе  друзей.




Мы   проходили  мимо  многих  островов.
И  продавали  кое-что,  и  покупали
Товары,  пряности,  а  многое  меняли.
Учились  разному  у  тамошних  купцов.


И  вот  однажды  остров  дивный  перед  нами.
Корабль  причалил.  А на острове  сады
Как  будто  райские!  Огромные  плоды
Висят  заманчиво  пред  нашими  глазами.


Спустили  сходни.  Все  кто  был,  сошли  на  берег.
Жаровни  сделали  себе,  огонь  зажгли.
Кто  стали  стряпать,  кто  стирать,  а  мы  пошли
Гулять  по  острову  без  цели,  да  без  денег…


Я  был  средь  тех,  кто  удалился   вглубь  от  брега.
Мне  любопытно  осмотреть  любое  место,
Где  необычное,  лишь  там  мне  интересно.
Когда б  я  мог,  то  улетел  бы  и  до  неба…


Немного  времени  прошло,  собрались  есть
И  веселиться  те,  кто  был  на берегу.
Но  вдруг  хозяин  корабля,  встав  на  корму,
Как  закричал, что было сил,  лихую  весть:


-	Спешите,  путники,  немедля  к  кораблю!
Бросайте  вещи,  сберегая  только  душу.
Быстрее  быстрого  бегите!!  Эта  суша  -
Большая  рыбина!  Я  правду  говорю!


Она  над  морем  приподнялась,  а  песок
На  ней  тогда  и  задержался,  и  сады
На  рыбе  выросли  чудесной  красоты.
Затормозилось  время  здесь  на  некий  срок.


А  вы  зажгли  на  ней  огонь  - она  очнулась.
Зашевелилась  и  опустится  на  дно!
Вы  все  потонете,  бросайте,  люди,  все!  
И  в  самом  деле,  эта  рыба…  окунулась…


Кто  мог,  спаслись  на  корабле.  Кто  не  успел,
Волной  огромной  поглотившись,  потонули…
И  надо  мною  волны  небо  вмиг  сомкнули!
А  я  в  беспамятстве  куда-то  полетел…


Аллах  великий  спас  меня,  послав  корыто,
В  котором  люди  тут  стирали.  Сев  верхом,
Я  обхватил  его  руками,  как  замком.
И вот  погреб  ногами.  Стало  мне  открыто…


Что  человек,  спасая  жизнь,  что  дорога,
В  мгновенье  учится:  что  делать,  как  спасать.
Тут  волны  вверх  да  вниз  как  начали  кидать!
Но  я  держался  храбро  так,  как  никогда!


Корыто  было  деревянным,  оттого
Оно  надежную  опору  мне  давало.
И  на  спасенье  шанс  последний  обещало.
Молил  Аллаха  я…  отчаянию  назло.


А  капитан  поднял  высоко  паруса,
Ведь  утопающим  не  мог  бы  он  помочь,
Да  и  поплыл  от  злого  места  быстро  прочь
Под  страшный  гул,  что  поглощал  все  голоса…






Когда  корабль  скрылся  с  глаз,  я  осознал,
Я  убедился,  что  погибну…  День  лихой
Провел  я  в  море  на  корыте,  сам  не  свой.
Настала  ночь,  и  длилась  долго…  Я  не  спал.


Мне  помогли  попутный  ветер  и  волна.
Корыто  к  острову  пристало,  что  высок,
Но  я  за  ветку  ухватиться  все  же  смог!
На  берег  выбрался  без  сил...  Плыла  луна…


Потом  в  беспамятстве  я  долго  пребывал.
Когда ж  очнулся,  от  отеков  ноги  ныли.
И  от  укусов  рыб,  почти  что  не  ходили.
Ползком  исследовал  я  местность  и  узнал:


Ручьи  здесь  чистые, плоды  есть!  Я  живу!
Так  много  дней  провел  я,  силы  укрепляя.
И  постепенно  ожила  душа,  страдая.
А  я  учился  вновь  ходить,   варить  уху.


Одежду,  посох  смастерил,  обул  и  ноги.
И  стал  по  острову  гулять  да  увидал
Коня  огромного.  У  моря  тот  стоял
На  крепкой  привязи  к  столбу,  ища  подмоги.


Я  подошел,  а  мне  навстречу  человек
Из-под  земли  возник,  да  криком  закричал!
-	Кто  ты,  откуда?  Как  на  остров  наш  попал?
-	О,  господин,  -  ему  в  ответ  я,  -  труден  век…


Я  -  чужестранец,  а  корабль  мой  потонул.
И  все,  кто  был  на  нем,  погибли.  Но  Аллах
Так  милосерден  был  ко  мне,  что  на  волнах
Послал  корыто,  спас  от  бури  и  акул.


Я  сел  в  него.  Оно  со  мною  поплыло...
Пока  на  острове  я  этом  оказался.
Волною  бросило  меня,  и я  остался
На  берегу.  Вот,  что  со  мной  произошло.


Тот  человек  в ответ: -  Пойдем!  -  схватив  меня.
И  я  пошел...  И  опустились  в  подзем  мы,
Попав  во  мрачную  палату,  как  кроты.
Он  усадил  меня,  еды  дал  и  вина.


А  я  был  голоден  и  стал,  конечно,  есть.
И  ел,  пока  уж  не  насытился  сполна.
Душа  при  этом  отдохнула,  ожила,
Я  вновь  о  бедах  говорил,  что  их  не  счесть…


О  всех  делах  своих,  с  начала  до  конца.
Так  удивлялся  он  всей  повести  моей.
А  я  спросил  его:  -  Скажи  мне  о  своей.
Кто  ты,  откуда,  почему  ты  хмур  с  лица?


С  земли  увел  меня  под  землю  для  чего?
А  чей  тот  конь  прекрасный  там  на  берегу?
Кто  привязал  его  на  самом-то  краю
Земли  чудесной  и  зачем  связал  его?


Он  отвечал:  -  Сегодня  конюхов  здесь  много.
Мы  разошлись  по  краю  острова  Ведана.
А  все  мы  конюхи  царя  Михараджана.
Сюда  являемся  раз  в месяц,  очень  строго…


В  день  новолуния  являемся  с  конями,
Приводим  лучших   кобылиц,  для  важной  цели.
Таких,  что  раньше  жеребят-то  не имели,
Наикрасивейших,  да   вяжем  их  цепями.


На  берегу  мы  оставляем  кобылиц,
А  сами  прячемся  от  взглядов  под  землей,
Чтоб  не  увидел  нас  случайно  глаз  чужой.
А  жеребцы  морские…  тут  же  на  «девиц»!


Их  запах  самок  привлекает  бесподобно!
Они  выходят,  озираясь  -  никого!
Тогда  уж  вскакивают  быстро  и  легко
И дело  делают,  что  сущности  угодно.


Затем  слезают  с  кобылиц,  хотят  забрать,
Но  кобылицы-то  привязаны, увы.
И те шумят  да  бьют  копытами.  А  мы
Тотчас  наверх,  и  уж  тогда на них  кричать.


Они,  пугаясь  нас,  уходят  снова  в  море.
А  кобылицы  носят  чудо  жеребца
Или  кобылку,  что  бесценны  для  дворца.
Царь  платит  нам,  а  мы  стоим  теперь  в  дозоре.


Аллах  захочет,  я  возьму  тебя  с  собой.
И  приведу  затем  к  царю  Михараджану,
Да  покажу  тебе  страну.  И  ныне  стану
Твоим  спасителем,  что  послан  был  судьбой.


Скажу,  не  встретился б  ты  с нами,  то  погиб
В  тоске  и  умер,  и  никто  бы  не  узнал
Ни  о  событиях  твоих,  ни  что  видал.
И  не  поведал  никому б ты,  что  постиг.


В  ответ  я  конюха  царя  благодарил.
А  в  это  время  с  моря  вышел  жеребец
И  мощным  криком  закричал,  как  молодец.
Вскочил  на  царскую  кобылку  и  покрыл.

Затем  хотел  он  взять  кобылку  ту  с  собой,
Но  не  сумел,  а  та  лягаться  да  реветь!
Тогда  и  конюх,  взявши  в  руки  быстро  плеть,
Из-под  земли  взошел  и  тоже  поднял  вой.


Тут  жеребец  и  испугался  да  сбежал
Своей  дорогой,  снова  в  море  под  волну.
Вот  привели  своих  кобылок  поутру
Другие  конюхи.  А  я  им  рассказал


Свою  историю  с  начала  до  конца,
Когда  мы  ели,  и  меня  все  угощали.
Потом  уж  вместе  на  конях  и  поскакали.
Да  так  доехали  до  царского  крыльца.


Вошли  те  конюхи  к  царю  Михараджану,
Осведомили  обо  мне,  и  он  велел
Войти  уж  мне.  И  я,  войдя,  его  узрел!
И,  поздоровавшись,  поведал  без  обману

Про  всю  историю  свою.  О  том,  как  я
От  корабля  ушел  на  острове,  и  как
Зашевелился  остров.  Волны,  буря,  мрак…
И  про  корыто,  что  спасло  тогда  меня.


Да  как  я  плыл  и  день,  и  ночь,  моля  Аллаха,
Как  я  на  берег-то  заполз,  как  был  без  сил,
Потом  поправился  и  посох  смастерил,
Про  то,  как   конюх  спас  меня,  про  бездну  страха.


Царь  подивился  на  рассказ  и  так  изрек:
-	Дитя  мое,  клянусь  Аллахом,  что  тебе
Досталось  больше,  чем  спасенье  по  судьбе.
Для  долгой  жизни,  знать,  Аллах  тебя  сберег.


Затем  он  милость  оказал  мне  и  почет:
Руководить  назначил  гаванью  морскою,
Да  переписывать  гостей  своей  рукою.
Сам  проверял  потом,  как  вел  я  сей  учет.




А  я  всех  спрашивал  о  родине  своей,
Надеясь  вновь  вернуться  в  солнечный  Багдад  -
Обитель  мира,  милый  сердцу  чудный  град.
Тоскливо  было  мне  без  близких  и  друзей…


Так  много  времени  провел  я  на  чужбине.
Однажды  встретил  я  индийцев  средь  купцов.
Те  рассказали  про  брахманов,  мудрецов,
Что  без  вина  живут  в  прекраснейшей  долине.


Народ  индийский  состоит  из  многих  каст:
Семьдесят  две  их  существует  в  том  народе.
Порассказали  об  обычаях,  погоде.
Я  удивлялся  безгранично.  Скоро ль  даст


Аллах  вернуться  мне  на  родину,  домой!
Хотя  диковинок  на  острове  -  бог  весть!
И  если б  я  хотел  их  просто  перечесть,
То  мой  рассказ  бы  завершился  в  час  ночной…


Однажды  с  посохом  своим  я,   как  всегда,
Стоял  у  берега,  корабль  поджидая.
Вот  он  подплыл,   спустили  сходни,  выгружая
Из  трюма  разную  поклажу,   короба.


А  я  записывал  товары  и  людей.
Потом  спросил:  -  Осталось  в  трюме  ли  чего?
-	О,  да,  -  ответил  капитан,  -  товар  того,
Кто  утонул,  когда  мы  плыли  средь  морей.


Товар  хотели б  мы  продать,  дабы  вернуть
Родным  погибшего  всю  плату  за  него.
-	Но  как  зовут  владельца?  Как  зовут  его? 
Спросил  вполголоса  я,  -  так  сдавило  грудь…


-  Его  зовут  Синдбадом  или  Мореходом.
Вот  тут  я  вспомнил  капитана  и  вскричал:
-	Да  я  Синдбад,  ужель  меня  ты  не  признал?
Мы  познакомились  с  тобой  перед  отходом,


Как  отплывали  из  Багдада,  а  когда
На  дивном  острове,  что  рыбой  оказался,
Я  задержался  и  в  воде  тогда  остался,
То  все  же  спасся  -  помогала  мне  судьба!


А  капитан  воскликнул:  -  Именем  Аллаха
Высокочтимого,  великого,  зачем
Ты  лжешь  бессовестно  и  мне,  и  людям  всем?
Ужели  ты  не  знаешь  честности  и  страха?


-	Но  почему  ты  говоришь  так,  - я  в  ответ,  -
Я ж  рассказал  тебе  историю  мою.
-	Ты  хочешь  взять  товар,  ограбив  ту  семью!
Никто  не  смог  спастись  тогда  от  страшных  бед…


Я  вновь  взмолился:  -  Но  послушай  же  меня,
И  убедись  в  моей  правдивости!  И   вновь
Все  повторил  подробно.  
-  Так  спасла  любовь!
Аллах  великий  любит  всех!  Ведь  это  я!


Купцы,  уверившись  в  правдивости  моей,
Уж   улыбались:  
-  Мы  не  думали,  что  ты
Сумел  спастись  в  той  бездне  страха,  темноты.
Выходит,  с новой  жизнью  ты  среди  людей!


Потом  вернули  мне  поклажу,  ну  а  я
Из  своего  товара  взял  чудесный  ларь
Да  преподнес  царю  в  подарок.  Тут  и  царь
Вознаградил  меня,  сокровища  даря.


Да  отпустил  затем  на  родину  мою.
И  днем,  и ночью  помогала  нам  судьба.
Так   богачом  уж  возвратился  я  сюда.
И  вот  теперь    вам  сказку  эту  говорю...


((()))



Наутро  царь,  заслушавшийся  сказкой,
Спасибо  Шахразаде  вдруг  сказал.
-	Продолжишь  ты  назавтра,  -  приказал, -
Иди,  да  возвращайся  к  ночи  с  лаской…


А  следующий  вечер  повторился….
И  снова  Дуньязада  вместе  с  ними,
А  царь  дивится  сестрами  двоими.
Вот  с  Шахразадой  в  ложе  удалился…


А  позже,  как  закончил миловаться
Он  с  девушкой,  вдруг  младшая  сестра
Воскликнула:  -  Сестрица, а  вчера
Ты  сказку  не  закончила,  расстаться


Нам  следовало,  нынче  доскажи!
-  С  любовью  и  охотой,  -  та  в  ответ
На  это,  -  расскажу  тебе,  мой  свет…
О,  царь  великодушный,  прикажи!


И  мудрый  Шархрияр  вновь  согласился…





Второе  путешествие






Жил  я  сладостнейшей  жизнью,
А  безоблачное  счастье  улыбалось  мне  в  участье,
Только  вновь  был  ранен  мыслью…

Посмотреть  другие  страны, 
Жизнь  иную повидать, погулять, поторговать,
Путь  пройти,  где  караваны,

Чай  индийский,  перец,  бук,
Ароматные  масла,  златотканые  шелка,
Мастерство  искусных  рук.




Много  денег  я  потратил,
И  товаров  накупил для  торговли.  Полон  сил,
Оптимизма,  день  назначил.

Со  знакомыми  купцами
Уложили мы  тюки,  да  отплыли  от  реки
В  море  с  легкими  сердцами…

Под  тугими  парусами
Мы  отправились опять страны  мира  повидать,
Подивиться  чудесами.

Долго  шли  из  моря  в  море,
И от  острова  к  другому,  торг  вели,  товаров  много,
Много  было  и  задора.




Раз  судьба  нас  привела
К  островку  без  населенья,  но,  вне  всякого  сомненья,
Тут  царила  красота!

Много  птиц,  садов,  цветов,
И  ручьи  журчали  шумно,  разошлись  мы  все  бездумно
Вдоль  зовущих  вверх  ручьев.

Ветерок  играл  раздольно,
И  безоблачное  небо  навевало  сладость  неги…
Подремать  я  лег  невольно.




В  сон  приятный  погрузившись,
Наслаждался  ароматом,  и  во  сне  видался  с братом,
Что  толкал  меня,  резвившись…

От  толчков  я  тут  проснулся
И  увидел  вдалеке  свой  корабль,  что  налегке
Уплывал…  Я  ужаснулся…

Оглянулся  -  никого…
Грусть  нахлынула  волною,
Вновь  один  я.  Что  судьбою
В  этот  раз  предрешено?




В  прошлый  раз  людей  я  встретил,
И  они  мне  помогли,  в город  царский  отвели.
Ну,  а  здесь  лишь  я  да  ветер…

Да,  не  всякий  раз  кувшин
Цел  останется!  И  я  стал  рыдать,  себя  кляня
За  беспечность.  Вновь  один!

Все  Аллаху  мы  подсудны,
Лишь  к  нему  и  возвратимся,  если  духом  укрепимся,
Но  рыдал  я,  как  безумный.

И  в  раскаянии  бродил  
Во все стороны,  залез…  по  стволу.  Вокруг  лишь  лес.
Я ж  страдал,  почти  без  сил.




Осмотрелся  и  заметил
Что-то  белое  вдали,  с  пальмы  слез  и стал  идти
К  этой  цели.  День  был  светел,

Так  добрался  до  темна
Я  до  купола  большого: белый,  гладкий.  Я  такого
Не  встречал  здесь никогда.

Нет  дверей  и  окон  нет,
Обошел  я  белый  кров,  насчитал  до  ста  шагов…
Вдруг  померк  мгновенно  свет!

Подивился  я  на  это,
Поднял  голову,  а  там,  птица  черная  глазам,
Что  затмила  телом  небо…




Страх  вошел  в меня  великий,
Вспомнил  я  один  рассказ,  что  услышал  как-то  раз,
Говорил  мне  странник  тихий:

-	Видел  птицу  я  большую,
Птицей  Рухх  она  зовется,  если  кто  ей  попадется,
Угодит  в  беду  лихую…

Так  огромна  птица  эта,
Что  детенышей  своих…  лишь  слонами  кормит  их!
Птица  - хищник  бела  света.

Я  же  мигом  осознал,
Что  лишь  в  ней  мое  спасенье.  Пояс  мой -  мое  везенье!
Мне  Аллах  надежду  дал!

В  тот  момент,  когда  она
На  яйцо  легла  поспать,  я схитрился  привязать
К  лапе  поясом  себя.




День  взошел,  и  с  криком  птица  
Поднялась  со  мной  до  неба.  Облака…  белее  снега!
Я  дрожал,  боясь  свалиться.

Но  недолго  мы  летели,
Приземлились  вновь  на  твердь, а,  быть  может,  и  на  смерть.
Птица…  есть  уж  захотела…

Я  увидел,  как  она,  
Отлетев,  змею  схватила,  что  слона  превосходила,
Смерть  в  долине  той  жила…

Из одной  беды к  другой
Я  все  время  возвращаюсь,  и  к Аллаху  обращаюсь
Неразумной  головой…




Птица  мне  беду  сулила!
Был я  в месте,  где  плоды,  много  пищи  и  воды,
А  теперь…  Нет больше  силы!

Сила,  власть  лишь у Аллаха,
Воле  все  Его  покорны,  все  идем  путем  не  торным,
Каждый  выбор  полон  страха…

Так  я  плакал,  причитая,
И  побрел  уж  вдоль  долины,  что  алмазами  пестрила.  
Те  блистали,  привлекая.

Это  камень  драгоценный,
Очень  крепкий  и  красивый.  А  вокруг,  Аллах  всесильный,
Змей  полно!  О,  страх безмерный!

Больше  пальмы  те  питоны.
Так  без  меры  велики, что  слова  бы  не  могли
Передать  мой  страх  и  стоны…

Я  раскаивался  в  том,
Что  свершил  и все  вздыхал:  гибель  мне  Аллах  послал…
Нет  спасения  ни  в чем.

Но  увидел  вдруг  пещеру,
И  в нее  залез  со  страха,  камнем  вход  закрыл,  Аллаха  
Вспоминая,  святость  веры…

Здесь  я ночь  переночую,
Утром  все  само  решится,  так  обычно  говорится,
Сам  себя  я  так  врачую.




Только  глаз  мой  попривык
К  этой  жгучей  темноте,  я  увидел…  на  гнезде
Вкруг  яиц…  питон  лежит!

Дыбом  встали  волоса,
Дрожь  в ногах,  в  уме  кошмар.  Так  я  ночь  и  коротал,
И  не  спал  ни  полчаса…

Только  солнце  заблистало,
Из  пещеры  вышел  я,  словно  пьяный,  вне  себя,
Стал  бродить  в  камнях  устало,

И  нашел,  что  было  странным:
Предо мной  кусок  упал…  сверху  в  место,  где  стоял,
Мясо  было  свежим,  драным.

Вверх  я  голову  задрал,
А  конца  горы  не  видно,  в  облаках  парит  безвидна.
Кто  же  мясо  то  бросал?




Вспомнил  я,  что  есть  купцы,
Собиратели  алмазов,  много  тут  про  них  рассказов.
Понял,  сходятся  концы!

К  мясу  липнут  камни  эти,
Птицы  мясо  подымают,  птиц  купцы  затем  пугают,
И  ликуют,  словно  дети…

Я  алмазов  насбирал,
По  карманам  разложил,  и  надеждою  ожил:
-	Я  спасусь, - себе  сказал.

Так  уверенно  решил:
-  Птица  мясо  это  схватит!  Горевать  напрасно  хватит.
И,  собрав  остатки  сил,

К  мясу  поясом  себя
Привязал  и  затаился.  Вдруг,  когтями  гриф вцепился,
И  понес  с  собой  меня.

Долетели  до  горы,
И  опять  я  на  земле!  Сам  Аллах  помог  тут  мне
Уберечься  от  беды.

Я  мгновенно  отвязался
От  куска  и  отбежал.  Надо  мною  гриф  стоял,
Но  внезапно  испугался…

И,  крича,  взлетел  опять.
Я  в  крови  застыл,  немой,  только  вижу…  предо  мной
Человек!    И  ну,  орать…

Он  от  вида  моего  
Испугался,  как  и  птица,  а  хотел  ведь  поживиться
От  куска  он своего.



Я  вскричал  купцу: - Не  бойся!
Не  страшись  меня,  мой  брат!  Он  глядит,  но  сам  не  рад:
-	Демон,  прочь,  виденье,  скройся!

Вновь:  -  Я  вовсе  не  виденье, -
Говорю  купцу,  а  он  оглядел  со  всех  сторон
С  удивленьем  и  сомненьем.

По  порядку  я  тогда
Стал  историю  свою  объяснять  уже  ему.
Понял  он  мои  слова…

Я  алмазов  горстку  дал.
Он  же  так  благодарил, что,  хваля,  благословил,
И  купцов  других  позвал.

А  купцы  уж  поздравляли
Со  спасением  счастливым. Я  рассказом  этим  дивным
Поделился.  Те  сказали:

-	Это  чудо!  Ты  поверь,
Жизнь  Аллах  вторую  дал,  знать  за то,  что ты  страдал.
Счастье  вот  обрел  теперь!




Ночь  мы  вместе  провели
Все  в  хорошем  настроенье.  Утром  двинулись  с  весельем
Вдоль  горы.  И  уж  могли

Видеть  сверху  ту  долину,
Где  гиганты  змеи  жили.  С  той  поры  глаза  хранили
Эту  страшную  картину.

А  потом  пришли  мы  в сад,
Что  на  острове  волшебном,  и  уснули  сном  свершенным.
Я  же  был  без  меры рад!

Вновь  на  утро  длилось  счастье,
Чудеса  меня  дразнили,  и  загадками  манили,
Как ребенка манят  сласти.

Все  мне  было  интересно,
Древо  камфарное  тут, словно  преогромный  бук:
Сотне  ног  под  ним  не  тесно!

Чтобы камфару  добыть,
Сверлят  дырку  на  верхушке,  сок  как  клей  течет в кадушки.
После… дереву  не  жить,

Засыхает…  На  дрова
Лишь  годно.  Живет же там  диво бык – аль-каркадан!
Преогромна  голова,

А  на ней толстенный  рог
В десять локтей, а на нем…  поместится  целый  слон!
Втроебольший  носорог…

Вот,  от солнечного  зноя
Тает  жир  слона,  течет  каркадану  прямо в  рот…
Слепнет он, кричит от боли,

И  ложится на песок,
Тут  же  Рухх  к нему  слетает, и  добычу  вмиг  хватает,
Да  уносит  в свой  острог…




Много  див  иных  к  тому,
Я  увидел  и  узнал,  и  алмазы  продавал
За  динары  на  еду,

Да  на  длинную дорогу,  
По  долинам  и  горам,  по прекрасным  городам,
Что  вела,  кончено,  к дому…

Там  и  ценные  товары:
И  шелка, и зеркала, чай, корицу,  жемчуга
Покупал  я  за  динары…

Так  достигли  мы  Басры,
Все  торгуя  понемногу  и  к  назначенному  сроку
Я  достиг  родной  страны.

И  скажу,  обитель  мира 
Мой  Багдад, и  равных  - нет!  Хоть  объездил я весь свет!
Город славы,  место  силы!

И   вернулся  я  к  родным,
Стал  подарки  раздавать, да и нищих оделять,
Стал  рассказывать,  как  был  

С  караваном  я  в  пустыне,
Что  случилось  по пути,  как  сумел от бед уйти…
Как спасался  в  той долине...




Снова  я  красивой  жизнью
Начал  жить, опять друзья в гости шли,  вином  даря,
Я  дарил их мудрой мыслью,

Говорил о странах дальних,
Об обычаях  и  нравах, о торговле и нарядах,
Городах  и  селах крайних.

Поздравляли со спасеньем
Все  меня,  скажу я вам…  Верьте  вы  моим  словам.
Приходите  за  весельем!





Наутро  царь,  заслушавшийся  сказкой,
Спасибо  Шахразаде  вновь  сказал.
-	Продолжишь  завтра, - строго  приказал, -
Иди,  да  возвращайся  к  ночи  с  лаской…




Рассказ  о  третьем  путешествии





О,  благородные,  кто  слушают  рассказ!
Я  расскажу о  чудном  плавании  своем,
Был  я  уж  опытом  нелегким  умудрен,
Но  снова  в  путь  собрался,  вот  уж в третий  раз.


Хоть  жил  в  довольстве и  беспечности,  веселье,
Вернул  богатство,  то,  что  в прошлом  растерял,
Но  дух  торговли  и  наживы  обуял,
И  поддалась  душа  знакомому  влеченью.


Душа  ведь  часто  побуждается  ко  злу…
Я  накупил  товаров,  полный новых  сил
Для  путешествия,  долги  все  погасил,
И  тут же  выехал  в  знакомую  Басру…


Большой  корабль снарядили  мы  с  купцами,
Так я   поплыл  с  благословения  Аллаха.
Из  моря  в  море  путешествуя  без  страха,
Мы  торг  вели и всюду  были  молодцами.


В местах прекрасных  счастье  следовало  с  нами,
И  радость  крайнюю  испытывали  все,
Не  помышляя о  беде  в  такой красе,
А уж  она  -   навстречу:  волны,  как  цунами…


Взревело  море  вкруг,  и  вдруг  наш  капитан,
Что  был  на  палубе  и  вглядывался  в  море,
Стал  рвать  одежды  на  себе,  крича  от  горя 
Великим  криком,  как  разгневанный  шайтан.


В  испуге  мы: -  О,  капитан,  случилось  что?
-  Великий  ветер  нас  осилил, -  он  в  ответ,  -
Согнав  с  пути  средины  моря  в  бездну  бед
К  горе  мохнатых,  не  спастись нам ни за что…


Живут  здесь  люди,  что  подобны  обезьянам.
Кто   попадется  к ним,  вернуться  не  дано!
Мы  все  погибнем,  и  корабль  пойдет  на  дно…
	Он  речь  окончил,  а  вокруг  уж  тьмой  поганой


Скопились  дикие  животные  и  вмиг
Распространились  и  на  суше,  и  на  море,
А  мы  боялись  тронуть  их,  с  желаньем  споря,
Наш  разум  силу  их  количества  постиг…


А  волосатые,  что  черный  войлок,  звери
Дичились  нас,  сверля  всех  желтыми  глазами,
Они  малы,  четыре  пяди  роста  сами,
Но  лезли  всюду,  словно  мыши  через  щели…


Зубами  острыми  порвали  все  канаты,
И,  накренившись,  наш  корабль  пристал  к  горе,
Там  обезьяны  нас  схватили,  как   в  игре,
И  побросали  на  земле у  кромки  плато,


Затем  корабль  со  всем  богатством  увели
Своей  дорогою,  неведомо  куда…
А  мы  остались  на  горе,  кругом  вода,
И  вот  вглубь  острова,  отчаявшись,  пошли…




Вдруг  перед  нами  оказался дом  громадный,
Почти  дворец,    с  такими  крепкими  столбами,
И  с  высоченными  стеною  и  вратами.
А  дверь  открыта,  мы  в  нее  толпою  стадной,


Внутри  же  двор  большой  и  множество дверей.
А  посреди  двора  скамья  стоит  огромна,
Под  нею  утварь  для  готовки,  что  удобна,
И  рядом…  кости  от  неведомых  зверей…


Но  ни  одной  живой  души  мы  не  нашли,
Чему  обрадовались,  хоть  и  удивились,
Да  спать  под  лавкою  толпою  повалились,
И  так  до вечера,  как лодки на мели…


Вот  вдруг  земля  под  нами  гневно  задрожала,
Под  гул  неведомый  громада  существо,
Черно  на  взгляд,  размером  с  пальму…  в  двор  вошло,
Глаза  что  угли,  рот  -  колодец,  да  вскричало…


Верблюжьи  губы  доходили  до  груди,
Но  человеческое  тело  в  волосах,
А  когти  львиные…  Напал  на  нас  тут  страх,
Оцепенели  мы,  -  что  ждет нас впереди…


А  существо  меня  схватило  и…  вертеть
Взялось,  как  курицу  мясник  или  овцу…
Но  я  был  слаб  и  худ,  подобие  мальцу.
Оно  другого  тотчас  начало  смотреть…


Так  человек  громада  всех  пересмотрел,
Пока  дошел  до  капитана,  что  был  в  теле,
Широкоплечий  и  сильнейший  в  каждом  деле.
И  людоед  его  на  ужин  захотел…


Сначала  шею  он  сломал,  на  вертел  следом
Уж  насадил,  что  тот  до  маковки  вошел,
Зажег  огонь,  повесил  вертел  и  котел,
И  сел  на  лавку  ждать,  любуясь  тем  обедом…


Когда  поспело  мясо,  он  перед  собой
И  положил  его  и  рознял,  как  цыпленка,
И  стал  ногтями  рвать,  и  есть,  снимая  пленку,
Пока  не  съел,  а  кости  кинул  нам  горой…


И,  посидев  немного,  вскоре  захрапел,
И  так  скотиною  проспал  он  до  утра,
А  там  ушел  своей  дорогой  в  никуда…
Тогда-лишь  мы  и  осознали  свой  удел…


Уж  лучше  в  море  утонуть  иль  от  когтей
Нам  обезьяньих  умереть,  чем  этот вертел.
Такая  смерть  страшнее  всех,  хоть  каждый  смертен,
Спаси,  Аллах  всемилосердный,  пожалей!


Нет  мощи,  силы,  кроме  силы  у  Аллаха,
Ведь  что  захочет  Он,  то  с  нами  и  случится,
И  никогда  нам  в  прежний  миг  не воротиться!
Так  мы  по  острову  пошли, дрожа  от  страха…


Не  отыскали  там  прибежища  нигде,
И  страх  погнал  нас  снова  к  дому  людоеда.
Где  вновь  явился  он  для  отдыха,  обеда,
И  снова  жертву  жарил  он  на  вертеле.


И  вновь  уснул  он,  как  скотина,  ну  а  мы
Решили  так,  что  лучше  бросимся  мы  в  море,
Чем  от  сожжения  умрем,  с  судьбою  не  споря,
А я  воскликнул:  -  Мы  убить  его  должны!


Ну,  а пока  из  бревен  сделаем  мы  плот,
И  будем  ждать,  что  проплывет  корабль  мимо
И  нас  спасет  от  людоеда  исполина.
Аллах  захочет,  к  нам  спасение  придет…


Все  согласились.  Дружно  бревна  потащили
Да  стали  связывать  их,  пищи  запасли,
И  привязали  плот  у  краешка  земли.
А  как  стемнело,  снова  к  лавке  поспешили…


Земля  как  прежде  задрожала,  звезрь  явился,
Подобный  злой  собаке,  черный  людоед.
И  вновь  готовил  мясо  он  себе  в  обед,
И  вновь  заснул,  когда  изрядно  утомился…


А  мы  два  вертела  железных  на  огонь
Уж  положили,  раскаливши  до  красна,
Затем,  к  глазам  его  приставив  два  кола,
Воткнули  разом,  учинив зверюге  боль,


Да  ослепили  тем  чудовище  навек.
Оно  вскочило  со  скамьи  и  возопило,
Да  так,  что  сердце  в  нас  до  пяток  уходило,
Метались  в  страхе  мы,  как  жалок человек…


Но  людоед  в  ворота  выбежал,  вопя,
Ища  напрасно  нас,  и  след  его…  простыл.
Однако  он  вернулся  полный  новых  сил,
С  собою  самку  приведя…  страшней  себя…


Мы  испугались  самым  сильным  в  мире  страхом…
Помчались  к  судну,  отвязали  и  поплыли…
А  исполины  в  нас  камнями  яро  били,
А  камни  были  со  скалу,  клянусь  Аллахом…


Так  большинство  из  нас  погибло  в  этот  час.
Осталось  трое,   что  уплыли  в страхе  морем,
И,  неизвестно  как,  но  справились  с  тем  горем…
Вот  остров  видится  -  краса  уставших  глаз!


Деревья  сказочные,  вкусные  плоды,
Вода  в  ручьях  прозрачна,  птицы  напевают!
Сомненья,  страхи  все  мгновенно  уплывают,
И мы отправились  искать  людей  следы…


Вот  день  иссяк.  Остановились  ночевать.
А  поутру,  чуть  пробудившись  ото  сна,
Узрели  страшного  дракона…  летуна,
Он одного из нас схватил  и ну,  глотать,


Да  заглотал  до  плеч!   Мы  в страхе  услыхали,
Как  ребра  с  хрустом  обломились  в  животе
Дракона  страшного,  о,  ужас  в  немоте…
Так  одного  мы  из  троих  и  потеряли…


Дракон  ушел,  а   мы  вновь  скорби  предались:
-	Какое  бедствие,  что  смерть…  одна  другой
Страшнее  следуют  за  нами  на  убой…
Зря  только  радовались,  что  уже  спаслись…


От  людоеда,  избежали  потопленья,
Но  эта  радость  преждевременной  была,
И  смерть  товарища  внезапно  отняла,
Когда  поверили  чудесному  спасенью…


Так  целый  день  мы  провели  за  размышленьем,
Питаясь  ягодой,   бродя  почти  без  цели.
Найти  следы  людей  мы  так  и  не  сумели.
Нашли  ночлег  себе  на  древе  высоченном.


Я  на  верхушке  спал,  а  друг  мой  чуть  пониже.
Когда  ж  настала  ночь,  дракон  опять  явился,
И,  осмотревшись  влево,  вправо,  вдруг вцепился
Он  в  сотоварища, что  оказался  ближе…


И заглотал  его  до  плеч,  я ж  услыхал,
Как  кости  треснули,  ломаясь  в  животе,
Прервав  свой крик,  я  затаился  в темноте,
И  тихий  ужас  постигая,  лишь  вздыхал…


Скажу  я  вам,   страх, как  безумная  змея!
Остаток  ночи  я  провел,  не  помня  жизни
И  не  имея  в  голове  малейшей  мысли…
А  утром  слез  на  землю,  жизнь  свою  кляня.


Подобно  мертвому  от  страха,  я  желал
Исчезнуть  в  море,  убежав  земных  страданий,
И  жизнь  казалась  мне  чредою  наказаний,
Ничтожной,  жалкою  крупицей  твердых  скал…


Но  все  же  разум  не исчез,  я  соорудил
Приспособление  из  бревен  в  форме  рамы,
И привязал  себя  я  к ней  под  вечер  хладный,
Чтобы  дракон  меня, придя,  не  проглотил.


Настала  ночь,  и  вновь  явился  здесь  дракон,
И,  как  обычно,  съесть  хотел.   Не  тут-то  было!
В  груди  моей  от  страха  сердце  вдруг  заныло,
Дракон  взъярился и  безумствовал  уж  он…


Но  всякий  раз,  как  приближался  зверь  ко  мне,
Мешали  бревна,  что  защитою  мне  стали.
Глаза  драконьи  в  злобе  искрами  сверкали,
Слепили  яростью,  сжигая в  том  огне.


Всю  ночь  старался  он  добраться,  но  напрасно.
А  солнце  встало,  он  ушел.   Воспрял  и  я,
Живой  из  мертвых,  лишь  Аллаха  все  хваля,
И  понял  точно:  жизнь  всевластна  и  прекрасна.


Я  отвязал  себя  от  бревен,  стал  ходить,
Ища  надежду  на  бескрайних  водах  моря,
И  тут  о,  чудо,  этим  мыслям  словно  вторя,
Возник  корабль  на  горизонте.  Буду  жить!


Схватив  от  пальмы  ветвь,  я  ею  стал  махать,
И  с  корабля  меня  заметили,  о,  счастье!
Так спасся  я 



Корабль  причалил,  и  забрал  меня в  участье.
Команда,  глядя на меня,  давай   вздыхать,


Одежду  дали  и  еду.  Пока  я  ел,
Вокруг  сочувственно  глядели,  с  сожаленьем.
А  уж  потом и я  поведал  с откровеньем
Свои  страдания,  как  выжить-то  сумел.



Раскрепостилася  душа,  я  прославлял
Аллаха  щедрого  за  скорое  спасенье,
За  милосердие творца и за  везенье.
Жизнь  сладким  сном  открылась, сон  меня  объял…


Попутный  ветер  дул  счастливо  в  паруса,
Так  мы  добралися  до  острова  Салхита.
Сошли  купцы  на  брег  прекрасный  малахита:
Таким  он  виделся  вдали,  глазам  краса…


А  капитан  ко  мне  с  участьем  обратился
Да произнес: -  Ты,  чужестранец,  но герой,
Преодолевший  страшный ужас, смертный  бой,
Хочу  помочь  тебе,  чтоб  к  дому  воротился.


А  ты  молись,  и за меня  и за  спасенье!
Я  отвечал:  -  Молитвы  сердца  обещаю.
А  он  продолжил: - Я в лицо того не знаю,
Но здесь  товар  купца  пропавшего,  есть мненье,


Что он погиб,  ведь  мы  не  знаем,  жив  ли  он.
Хочу,  чтоб  продал  ты  теперь  его  тюки,
Я  заплачу  тебе,   труды  не  велики,
Родным  же  выручку  вернем,  таков  закон.


-  Мой  господин,  я  буду  рад! - ему  в  ответ, -
Присущи  милости  тебе,  благодеянья,
Благодарю  я и за  это  приказанье,
Да  ниспошлет  тебе  Аллах  небесный  свет.


Писец, что  весь  товар  описывал,  спросил:
-	Чьи  тут  тюки?  Писать  какое  нужно  имя?
-	Пиши  Синдбада-морехода,  будет  ими
Наш  чужестранец  торговать,  так  я решил…


Мы  за  труды  ему  часть  денег  отдадим,
А  остальное  отвезем  родным  в  Багдад.
Так  капитан  велел,  писец  был  очень  рад,
А  я  воскликнул:  -  О,  щедрейший  господин,


Клянусь  Аллахом,  имя  это  ведь  мое!
Отстал  на  острове!   Нечаянно  заснул,
А  как  проснулся,  судно  скрылось,  караул,
И  я  остался  там,  кляня  свое  житье…


Да  стал  рассказывать  историю  свою,
Все  сомневались и  не  верили  речам,
Но вдруг  один из  них  порывисто  вскричал:
-  Он  был  в  долине  из  алмазов,  в  том  краю!


И  продолжал:  -  Внимайте,  путники,  словам!
Я  говорил, как  мясо  мы  кидали  вниз,
Достать  алмазы  все  пытаясь…  Вот  каприз
Судьбы  чудесной,  что  рассказывал  я  вам…


С  моим  куском  ко  мне  вернулся  человек,
Что  тех  алмазов  очень  щедро  надарил,
А  вы  не  верили  словам,  хоть я  просил…
Да  он  пред  вами,  не  забыть  его  мне  век!


Его  Синдбадом  называют  мореходом!
Вернулись  вместе  мы  тогда  же с ним  в  Басру,
Пусть  покарает  сам Аллах,  когда  я  вру,
Клянусь  я  жизнию  своей  перед  народом,


Товары  эти  -  достояние  его!
И  все  слова  его  воистину  правдивы,
А  совпадения  судьбы  красноречивы!
Тогда  поверили  купцы,  но  сверх  того,


Сам  капитан  спросил  о  признаках  товаров,
Я  рассказал  ему,  и  верен  был  ответ,
Пролив  на  все  сомненья  истинности  свет.
Судьба  спасла  от  потрясений  и  ударов…


Ведь  удивительно  устроен  этот  мир,
Взаимосвязано  в  нем  все,  и  жизнь  чудна!
Аллаху  слава,  Он  вернул  мне  все  сполна,
А  я  устроил  морякам  великий  пир.


Затем  я  с  прибылью  товары  продавал,
И  возвращался  на  крылатых  парусах!
В  пути  я  слышал  о  великих  чудесах,
И  все  диковинки  в  уме  я собирал.


В  морях  далеких   чудеса  по  кругу  ходят:
Я  видел  рыб,  что  наподобие  коров,
И  птиц,  нашедших  в  дивных  раковинах  кров,
А  на  поверхности  воды  птенцов  выводят…


И  после  всех  морей  лежал  наш  путь  домой,
Попутный  ветер  нам  Аллах  великий  слал,
И  вот  Басру  на  горизонте  я  узнал,
Вот  так  вернулся  я в  Багдад  любимый  свой.


Красивей  города  не  сыщешь  на  земле,
Нет  замечательней  людей,  чем  тут  живут,
Нет  птиц,  что  лучше,  чем  на  родине  поют,
Какое  счастье:  круг  друзей  и  дом  в тепле!


Прибыв  домой,  я  поприветствовал  родных,
Друзей  моих,  и  всех  одаривал  дарами,
А  нищим  милости  давал  едой, деньгами,
Сирот  и  вдов  я  одевал,  кормил  слепых.


Я  собирал  вокруг  друзей  и  угощал,
За  развлечением  мы  время  проводили,
И  пировали,  и  играли,  и  шутили,
О страшных  бедствиях  и  дивах  я вещал.


Мне  путешествие  глаза  на  мир  открыло!
Приди  назавтра,  нас не  зря с тобой  свело…
В  четвертом  плавании  опять настигло  зло,
Но  удивительнее  прежнего  там  было…


Так  говорил  Синдбад  тому  уже   Синдбаду,
Что  звался   грузчиком, в  невзгодах  пребывая…
И  одарил  его,  когда  напились  чая,
Тот  с  благодарностью  принял  из  рук  награду…



 ((()))

Наутро  царь,  заслушавшийся  сказкой,
Спасибо  Шахразаде  вновь  сказал.
-	Продолжишь  эту  сказку,  -  приказал, -
Иди,  да  возвращайся  к  ночи  с  лаской…

Так  каждый  вечер  сестры  появлялись
В  покоях  царских.   Только  поутру
Щадил  он снова  старшую  сестру…
Ведь  сказки  чудом  редким  оказались!

Настал  тот  срок,  и  царь  себе  сказал:
-  Зачем  так  долго  помнить  о  плохом?
Красивы  сказки,  светятся  умом
И  мудростью.  Жаль,  раньше  я  не  знал…

Так  Шахразада  сделалась  царицей,
Женою  и  любимицей  царя…
Взошла  на  сердце  счастия  заря,
И  светит  по  ночам  златой  зарницей…

А  каждый  раз,  как  сказка  завершалась,
Немного  до  конца  не  досказав,
Царица  Шахразада, взгляд  подняв
До  неба,  свет -  улыбкой  разливалась,

И  так  царю  с  любовью  говорила:
-	Я  завтра  доскажу,  ну,  а  сейчас
Пора  нам  отдыхать,  прервем  рассказ,
Чтоб  новую  я  сказку  сочинила…




((()))




Рассказ  о  четвертом  путешествии





О,  благородные,  кто  слушают  меня!
Я  расскажу о  чудном  плавании  другом,
Что  удивительнее  прежних,  так  как  в  нем
Я  с  богатейшими  поплыл  уж за  моря.


Хоть  жил  в  довольстве и  беспечности,  веселье,
И  в  жизни  сладостнейшей  время  не  терял,
Но  дух  торговли  и  наживы  обуял,
И  поддалась  душа  знакомому  влеченью.


Товаров  много  накупил  я  дорогих,
А  из  Багдада   вновь  отправился  в  Басру,
С  благословения  Аллаха,  мир  Ему!
И  дни   и  ночи  плыли  мы  в  краях  благих,


Средь  островов,  из  моря  в  море…  Но  однажды
Напали  ветры  вдруг  со  всех  морских  сторон,
Что  угрожали  потопить  нас  в  недрах  волн,
Кораблик  так  кидало,  словно  он  бумажный…


А  мы  взывали  лишь  к  Аллаху,  умоляя
Спасти  от  гибели  в  буянившей  пучине,
Но  тут  сильнейший  ветер  в  бешеной  лавине
Все  паруса  порвал,  на  смерть  нас  обрекая…


И  потонул  корабль…  с  грузом  и  тюками…
Погибли  люди,  веру духа утеряв,
И  я  тонул,  руками  бревнышко  обняв,
Как  вдруг  доска  большая  прямо  пред  глазами…


Я  ухватился,  ухватились  и  купцы,
Что  оказались  рядом  с  мачтою  упавшей,
И  мы  помчались  вместе  с  ветром  набежавшим,
И  плыли  день  и  ночь,  смотря  во  все  концы…


Когда  на  следующий  день  забушевало
От  гнева  море  вновь,  вновь  ветер  налетел,
То  занесло  на  островок  нас,  в  тот  удел,
Где  никогда  людей  обычных   не  бывало…


От  утомления  и  холода,  и  жажды,
И от  бессонницы  мы  долго  отдыхали,
И  лишь  на  третий  день  ходить  немного  стали,
Налево,  вправо,  как  бывало  не  однажды…


Заметив  странную  постройку,  подошли,
Остановились  у  ворот…  Оттуда  вдруг
Нагие  люди…  вроссыпь,  вызвав  в  нас  испуг.
Схватили  всех,  да  и  к  царю уж  повлекли…


Тот  приказал  нам  сесть…  Вот  кушанья  дают,
Мы  никогда  такого  в жизни  и  не  ели,
Но  отказать в  гостеприимстве  не  посмели,
А  я  почти  не  ел:  уж  пусть  меня  убьют,


Но  не  могу  я  воспротивиться душе!
А  это…  милостью  Аллаха  в  жизни  стало,
Вот  почему  я  жив  сейчас,  что  съел  так  мало…
А  у  других…  рассудок  вышел…  весь  вообще…


Как  одержимые  товарищи  вдруг  стали,
А  им  кокосового  масла  принесли,
Да  и  намазали,  глаза  у  них  зашли…
Меня  же  голые  почти  не  замечали.


Я  в  них  всмотрелся  -  это ж   маги!  Гуль  -  их  царь.
А  всех  приезжих  эти  маги  здесь  встречают,
И  кормят  так,  что  животы  их  распирает,
И  те  лишаются  рассудка.  Так-то  встарь


Про  них  рассказывали… Так  оно  и  было!
Толстевших  резали,  и  мясо  то  съедали…
А  самым  лучшим  лишь  царя  и  угощали.
Мое  же  сердце  от  печали  сей  заныло…


Не  мог  совсем  я  есть,  других  же  пастуху
Отдали  разом  на  прикорм,  а  я  остался.
Ведь никому  из  них  совсем  не  показался…
И  стал  иссохшим,  но  послушным  все ж  уму…


Однажды  мне  сбежать  с  загона  удалось,
И  я  увидел  пастуха,  что  пас  других,
А  он  меня  заметил  в  мыслях  не  благих,
И  колдовал…  но  я…  прошел  его  насквозь…


Я  брел  и  день,  и  ночь, питаясь  лишь  травой,
И  счастлив  был,  что  при  уме  своем  остался.
А  на  заре  восьмого  дня  я  оказался
Среди  людей,  что  обступили  вмиг  толпой…


Да  стали  спрашивать:  -  Кто  ты,  откуда  путь?
Я  рассказал  о  многих  бедствиях  своих,
Они  дивились,  что  сбежал  я  от  нагих…
-	Да  как  сумел  ты  этих  магов  обмануть?


Ведь  ни  один  еще  не  спасся  человек,
Кто  к ним  попал.  - Тут  я  поведал  и о  том,
Что  всех  друзей  моих  забрали  на  откорм,
И  не  спаслись  они  от  смерти,  кончен  век…


Так  эти  люди  повели  меня  к  царю,
И  тот  был  добр,  и я подробно  рассказал
Все  то,  что  было,  ничего  не  упускал…
Все  удивлялись   лишь,  что  странно  говорю…


Царь  чрезвычайно  рад  был  мне  и  повелел
Еду  вкуснейшую  нести!  Благодарил
Аллаха  щедрого  я,  милости  вкусил,
И  в  удовольствии  попил  да  и  поел.


Потом  по  городу  пошел  и  увидал,
Что  люди  добрые, богаты  и  щедры,
Что  много  рынков  и  товаров,  и  еды,
И  я  обвык,  да  жизни  радоваться  стал.


Царь  захотел,  чтобы  пошли  мои  дела,
Мне  уважение  повсюду  оказали.
А я  дивился,  что  коней  тут  не  седлали,
И  поражался,  что  все  ездят  без  седла…


Спросил  царя: -  Обычай,  может  быть, в  стране?
А  он  не  знал,   что называется  седлом…
Я  отвечал  царю:  -  Удобство,  коль  верхом.
Тот  повелел  придворным  дать,  что  нужно  мне.


Тогда  я  плотника  позвал  и  стал  учить,
Как  изготавливают  седла,  кожу  взял,
Немного  шерсти,  что  прилежно  расчесал,
И  сделал  войлок,  а  потом  велел  обшить.


Да  привязал  к  седлу  подпруги  и  ремни,
А  кузнецу  я  описал,  как  сделать  стремя,
И  все  готовым  было,  как  настало  время,
И  чистокровного  коня  мне  привели…


Я  укрепил  на  нем  седло  и  стремена,
Взнуздал  коня  уздой  и  вот  повел  к  царю.
-	Готово  все!  -  ему  с  улыбкой  говорю.
Царь  был  обрадован,  хвалил меня сполна,


Лишь  на  седле  моем  и  ездил,  а другим
Вельможам  тоже  захотелось  то  удобство,
И  делал  всем  я,  проявляя  благородство,
А  мне  платили  серебром  да  золотым.


Я  стал  богат,  и  дело  вел  свое  умно.
Вот  как-то  раз  сидел  с  царем  я  на  обеде,
И  разговаривал  в  приятнейшей  беседе,
А  он  мне  так  и  говорит:  -  Хочу  того,


Чтоб  ты  остался  в  нашем  городе.  Женись,
Возьми  красавицу  себе,  и  дом,  и  сад.
А  я  словам  его  приятным  был  так  рад,
Что  согласился.  Он  опять:  -  Поторопись!


Да  повелел  мне  привести  тотчас  жену,
И  во  дворце  мне  дом  устроил,  подарил
Мне  слуг,  и  жалование  сам  установил.
А  я  подумал:  -  Все ж  покину  я  страну…


Жену  с  собой  возьму.  Ведь  все,  что  суждено,
Всегда  случается,  а  что  произойдет,
Никто  не  знает  и  не  видит  наперед.
Я  полюбил  жену,  нам  было  хорошо.




И  в  жизни  сладостной  мы  жили  да в  согласии!
Но  тут  Аллах  лишил  жены  соседа  вдруг,
Он  был  мне  другом,  да  свалил  его  недуг,
А  я  пришел  утешить друга   в  том  несчастье…


Он  почерневшим  стал  и  сердцем  и  умом…
Я  утешал  его  как  мог:  -  Возьмешь  жену,
Да  лучше  прежней,  не  печалься  посему…
А  он  заплакал,  причитая  на  весь  дом:


-  О,  друг,  да  как  же  я  женюсь,  когда  у  нас
В  обычай  двух  супругов  вместе  хоронить?
Всего  лишь  три  часа  осталось  мне   пожить…
-  Клянусь  Аллахом!  -  я  воскликнул,  -  Горек  час,


Дурной  обычай,  как  же  вынести  его?
	Но  тут  пришли  другие  люди  обмывать
Его  жену,  и  больше…  нечего  сказать…
А  дальше  все  пошло,  как  тут  заведено.


Жену  и  мужа  понесли  тогда  за  город
И  на  горе   большой  валун  отодвигают,
А  там  колодец  погребальный  пребывает…
И  на  веревке  их  спустили…  Чтобы  голод


Не  столь  терзал  живого  спутника  жены,
Так  с  ним  спускают  и  корзину,  где  еда:
Кувшин  с  водою  пресной,  овощи,  хлеба…
Хотя в колодце  дни его  уж  сочтены…

Случалось,  спутник  умирал  в  тот  день и час…
Пусть  не  от  голода  умрет,  а  от  несчастья.
Ведь  было  время  для  двоих,   где  было  счастье,
Так  вместе  надо  хоронить  -  таков  указ…




Ошеломлен  я  был.  К  царю  моя  мольба…
Царь  отвечал  спокойно,  с  вежливостью  мне:
-  Таков  обычай  старины  в  моей  стране,
И  такова  обоим  любящим  судьба.


Еще  спросил  я:  -  Царь  времен,  а  чужеземцу
Судьба  такая  же  последует? -  В  ответ
Услышал:  -  Да!  Таков  древнейших  лет  завет.
Ум  загорелся  мой  печалью,  как  от  перца…


С  тех  пор  боялся  я,  что  раньше  вдруг  умрет
Моя  жена, но  отвлекался  все ж  делами.
Судьба  не  сжалилась,  вершит свой  суд  над  нами.
Вот…  умерла  жена,  и  мой  пришел  черед…


Как  полагалось  тут,  пришел  царь утешать…
Жену  одели  в  наилучшие  одежды,
Все  украшения  сложили  для  надежды,
Чтоб  в  царстве  мертвых  было  лучше ей  лежать…


А  я  кричал  и  упирался,  не  желая
Идти  на  смерть…  Меня  не  слушали  они.
Схватили  силою,  связали,  понесли
В  колодец  смерти,  смертью  духу  угрожая…


Вот я  в  колодце  оказался!  Страшный  сон!
В глазах  темно, я  поминал  в  душе  Аллаха,
Лишь  свет  вверху,  остолбенел совсем  от  страха,
Кричать не мог,  а издавал  тяжелый  стон…


Велели  мне  веревку  сразу  отвязать,
Я  не  послушал,  мне  же  сбросили  ее,
Закрыли  крышку…  Вот,  не  видно  ничего…
Но все ж  глаза  немного  стали  привыкать…


Я  рассмотрел:  вокруг  лежали  мертвецы!
От  них  шел  запах  невозможный…  Я  страдал
И  лишь  себя  за  эти  беды  укорял:
-	Клянусь  Аллахом,  заслужил  я  все  концы…


Так  перестал  я  отличать  от  ночи  день,
И  ел  по  капельке,  и  пил  совсем  чуть-чуть,
Когда  терял  рассудок  или не  вздохнуть...
Но  укорять  себя  и  в  слабости  не  лень…


-	Зачем  женился  я? Ведь  вышел  из  беды,
А  следом  большая  беда…  и  так  лиха…
Клянусь  Аллахом,  эта  смерть  уж  столь  плоха,
Что  я  жалею,  что  не  умер  от  еды…


Мне  сердце  голод  сжег,  и  жажда  иссушила…
Тут  стал  ходить  по  трупам  я  и  размышлять…
Нашел  местечко  в  той  пещере,  где  мне  спать
Немного  легче  было…  Боль  не  уходила…


Так  жил  я  много  дней,  справляясь  сам  с  собой,
Как  вдруг  увидел  свет!  То  люди  у  колодца
Спускали  мужа  и  жену,  да  и  ведерце
С  водой  и  пищей  для  жены…  еще  живой…


Она  не  видела  меня!   Колодец  крышкой
Опять  закрыли.  Я  же,  дух  свой  укрепив,
С  берцовой  костью  к  ней…  в  руке  своей  скрепив,
Ударил  в  темя  раз,  и  два,  и три…  с  одышкой…


Да  и  убил  ее…  
А  воду  с  пищей  взял
И  сел  в  углу  пещеры  снова в  ожиданье,
Что  проживу  еще  немного  в  наказанье
Иль  во  спасение,  и  случай	  умолял…


Так  всякий  раз,  когда  кого-то  хоронили,
Я  убивал  того,  кто  должен  умереть,
Себя  спасая,  продлевая  жизнью  смерть,
И  жил  как  зверь…  Так  дни  за  днями  проходили.


Не  только  тело  сохранял  я,  но  и  мысли,
Ведь  коль  они  живут,  то  есть  еще  надежда,
Что  я  вернусь,  и  буду  жить  опять,  как  прежде,
Ведь  не  напрасно  сам  Аллах  спасает  жизни!


Когда   молился,  я услышал  чей-то  звук…
Встал  и  пошел  по  направлению  к нему,
То  оказался…  дикий,  хитрый  зверь…  Ему
Хотелось  пищу  тут  найти.  Стараньем  рук


Разгреб  я  щель,  куда  он  телом  прошмыгнул,
И  там  увидел  я  проход,  увидел  свет!!
И  вдруг  подумал,  может  снова  яма  бед,
Но  может,  выход  есть?  Тут  ветер  вдруг  подул…


И  оказалась  это  брешь  в  горе!  Ее
Зверье  устроило,  чтоб  пищу  отыскать.
Они  вползали,  ели  мертвых  и  опять
Так  возвращались,  вот  же  хитрое зверье.


Вновь  успокоился  мой  дух,  и  улеглась
Душа,  а  сердце  отдохнуло  от  смятенья.
Я  буду  жив  и  после  смерти  -  вот  везенье!
Так  укрепилась  вера,  светом  озарясь.


Потом,  протиснувшись  в  пролом,  я  оказался
Уж  на  горе,  что  неприступна  для  людей,
Но  есть  возможность  для  высоких  кораблей,
Что  плыли  морем.  Я  надеждою  питался…


Затем  вернулся  к  мертвецам  и  взял  одежды
И  драгоценности  и  вынес  все  наружу,
Сребро  и  золото  связал  в  узлы  потуже,
И  жил  на  воздухе,  уверенно,  в  надежде.


А  ел  я  то,  что  отбирал  у  мертвецов,
И  выходил  я  через  брешь  на  верх  горы,
И  ждал  корабль  и  дождался!  О,  мольбы!
Надежды  сбылись,  спасся  я,  в  конце  концов.


Услышав  крик,  увидев  флаг,  чем  я  махал,
Мне  лодку  выслали  матросы  с  корабля,
Я    сел  в  нее,  Аллаха  истово  моля,
И  вновь  спасение  свое  переживал!


Меня  с  тюками  на  корабль  перевели
Да  стали  спрашивать,  откуда  я  и  кто?
Как  оказался  на  горе  и  как  давно?
Я  отвечал:  -  Корабль  разбился  у  земли…


А  я  купец,  что  вез  товары,  но  сумел
Спастись,  а  вещи  на  доске  свои  сберег.
Стал  ожидать,  когда  придет  заветный  срок,
И  вы  приплыли,  как  в  мечтах своих  хотел!


Я  побоялся  говорить  о  правде  всей,
Ведь,  может,  люди  были  местными  жильцами,
А  не  простыми  моряками  удальцами,
Остерегался  я  судьбы  уже  своей…


Затем  хозяину  я  плату  предложил:
-	О,  господин,  благодарю  я  за  спасенье,
Возьми  за  милости  твои  сребро,  каменья.
Но  капитан  мне  отказал  и  укорил:


-  Ни  от  кого  и  ничего  мы  не  берем,
Когда  спасаем  потерпевшего  беду
На  островах  иль   на  пустынном  берегу,
И  в  гавань  радости  тебя  мы  отвезем.







Благодари  Аллаха!  
 Я  же  был  так  рад,
Что  плыл  счастливый  вместе  с  ними  до  Басры!
Там  вышел  в  город  и  унес  свои  дары,
Затем  отправился  в  любимейший  Багдад!


Пришел  домой,  и  ликовала в  сердце  кровь!
Родных  я  встретил  и  товарищей,  друзей.
Они  обрадовались  повести  моей,
Что  я  остался  жив,  что  видимся  мы  вновь!


Тут  стал  я  милости  без  счета  раздавать,
И  одевать  сирот  и  вдов,  и  жить  в  веселье,
Вернулся  к  обществу,  забавам,  развлеченью,
Не  уставая    о  прошедшем  вспоминать.



Так  удивительное  странствие  свершилось…
А  завтра новый  свой  поход  я  опишу,
О  путешествии,  о  пятом  расскажу.
Оно  диковиннее  прежних  приключилось…





Рассказ  о  пятом  путешествии





О,  благородные,  кто  слушают  рассказ!
Вернувшись,  снова  я  забыл,  что  испытал…
И  снова  жаждой  путешествий  воспылал.
Да  в  путь собрался  я  опять  уж в  пятый  раз.


Хоть  жил  в  довольстве и  беспечности,  веселье,
Но,  накупив  товаров  истинно  роскошных,
Я  из  Багдада  до  Басры  в  мечтах  бессрочных  
Добрался  быстро,  таково  судьбы  влеченье.

Купил  корабль  себе,  команду  снарядил,
Купцов  собрал  для  путешествия  по  морю,
Что  заплатили  мне,  и  мы,  с  волнами  споря,
Поплыли  весело,  в  довольстве  бодрых  сил…


И  так  от  острова  к  другому  добирались,
Пока  достигли  остров  дикий,  разоренный,
На  нем  был  купол  белый,  гладкий,  преогромный:
Яйцо  от  птицы  Рухха,  так  мне  показалось…

Купцы,  не  зная  это,  к  куполу  пошли,
Чтоб  посмотреть,  да  вдруг  камнями  стали  бить…
Яйцо  разбилось,  что ж  теперь мне  их  корить…
А  из  него  -   вода…  птенца  потом  нашли,


Да  извлекли,  да  и  зарезали  затем…
И  получили  много  мяса  для  жаркого,
Не  сознавая  преступления  худого…
Вдруг  потемнело  небо  синее  совсем…

Когда  мы  вверх  глаза  подняли,  оказалось,
Что  птица  Рухх  крылом  закрыла  солнце  нам,
А  как  увидела  птенца,  раздался  гам
Громоподобным  криком,  сердце  разрывалось…

Я  закричал:  -  Спасаться  всем  на  корабле!
В  мгновенье  ока  мы  все  вместе  и  отплыли,
Все  ускоряя  ход,  но  вскоре  закружили
Над  нами  черные  крыла  двух  птиц  во  мгле…

Потом  они  от  нас  на  время  удалились,
Но  вновь  вернулися,  да  с  глыбами  в  когтях,
То  были  камни  пребольшие,  о  камнях
Скажу  -  то  горы…  И  на  нас  они  свалились…

Таким  чудовищным  явление  казалось,
Что  я  подумал,  будто  птицы  разрослись
И  увеличивались…  вширь, и  вверх, и  вниз…
Молиться  нам  теперь,  увы,  лишь  оставалось…

Одна  гора  упала  рядом  с  кораблем,
И  мы  на  волнах  поднялись  так  высоко,
Что  увидали  бездну  мира… глубоко!
Гора  вторая…  в  цель  попала…  
Что ж  потом?


Корабль  разбился,  
руль  на  двадцать  аж  кусков
Вдруг  разлетелся,  потонуло  все,  что  было!
Меня  же  милость  божья снова  не  забыла,
И  мачту  вынесла  из  волн,  в  конце  концов…

И  я,  вцепившись,  стал  грести,  что  было  сил,
Волна  и  ветер  помогали  мне  в  движенье,
И  плыл  я  долго,  долго,  с  мыслью  о  спасенье,
И  вот  удача  -  остров  веру  воскресил…


Скрепив  остаток  сил,  я  выбрался  на  твердь
И  рухнул  там,  себя  забыв,  в  изнеможенье…
Когда ж  очнулся,  то  от  головокруженья  
Земля  качалась  под  ногами  -  круговерть…

Я  вдруг увидел, что все звезды  хороводом
Вокруг меня, качаясь,  движутся, как в  танце,
А тьма  сгущается, и вдруг… протуберанцы…
То миражи  в глазах, в уме  идут  походом.


Но  я  оправился  и  встал,  пошел  смотреть…
А  остров  райским  оказался,  весь  в  садах!
Цветы  ярчайшие,  ручьи,  храни  Аллах,
Звенели  чистые!  Вдруг  птицы  стали  петь,

Да  прославлять  того,  кому  принадлежит
Величье  вечности.  Плодов  вокруг -  обилье!
Я  ел  и  пил, хваля  земное  изобилье,
И  отдыхал,  но  вот  и  ночь  за  днем  спешит…


Уснул  я  вскоре  и  не  видел сновидений.
А  утром  ранним  стал  осматриваться  вкруг,
Да  увидал  я  старика, в  ком  был  недуг,
Лицом  приятный,  ну  а  тело  из  корений,

Весь  узловатый,  а  сидел  он  у  колодца,
Что  оросительным  считается  у  нас.
Вокруг  текучая  вода  -  краса  для  глаз.
Из  листьев  плащ  на  теле  этого  уродца…


Но  я  подумал,  вдруг  корабль  его  разбился,
А  он  здесь  спасся,  и  приветствовал  его.
Тот  не  ответил, я  же  вновь:  -  А  отчего
Ты  тут  сидишь? -   ответа  снова  не  добился…

Однако  знаками  он  мне  вдруг  показал,
Чтоб  перенес  вокруг  колодца  я  его,
Что  сам не в силах,  ноги  стонут иль  свело…
На  этот  странный  жест  себе  я  так  сказал:


-  Я  милость  сделаю  ему,  перенесу
Куда  он  хочет,  может,  будет и   награда,
Ведь не случайно мы вдвоем  в  обилье  сада…
И подошел,  подставил  плечи  старику…


Да  перенес  туда,  куда  он  указал,
А  уж  тогда  ему:  -  Сходи,  не  торопясь!
Но  он  обвил  меня,  за  шею  ухватясь
Ногами  цепкими,  как  клещами  сковал…

Я  осознал  тотчас,  что  черны  эти  ноги,
А  кожа  буйвола,  и  очень  испугался.
Он  стал  душить  меня  ногами,  я  пытался
Спасти  себя,  ища  какой-нибудь  подмоги…


Но  все  напрасно,  мир  поплыл  перед  глазами…
И  я  упал,  а  он  копытами  стал   бить,
Чтоб  я  поднялся  вновь,  нет  слов,  чтоб  говорить…
Поднялся  вновь  я…  Указал  он  мне  руками,

Что  хочет  к  дереву  с  плодами,  чтоб  поесть.
Так  я  носил  и  выполнял  его  желанья,
А  коль  не  слушался  его,  то  в  наказанье
Он  бил  меня,  а  я  не  мог  ни  лечь,  ни  сесть…


Пошли  мы  в  рощу  среди  острова,  старик
И  испражнялся,  и  мочился  на  плечах…
И  не  сходил  ни  днем,  ни  ночью,  а  в  очах
Моих  весь  свет  померк,  и  духом  я  поник…

Когда  хотел  он  спать,  то  спал  совсем  недолго,
И  обвивал  ногами  очень  крепко  шею.
Я  столько  вытерпел,  сказать  вам  не  сумею…
И  клял  себя  за  жалость  жестко,  хоть  без  толка…


Так  говорил:  -  Добро  я  сделал,  а  оно
Уж  обернулось  злом  ко  мне.  Клянусь  Аллахом,
Что  никому  добра  не  сделаю!  Стал  прахом…
И  нынче  смерть  молю,  иного  не  дано…

От  той  усталости  душа  стремилась к  раю,
А я  бродил  уже  без  мыслей,  без  ума.
Но  неожиданно  заметил я с холма
Златые  тыквы,  мысль  невольно  пробуждая …


Я  взял  сухую  тыкву,  вскрыл, туда  водицы!
Наполнил  спелым  виноградом  и  заткнул...
Да  положил  ее  на  солнце,  ведь  смекнул,
Что  виноградное  вино  мне  пригодится…

Вино  поспело,  пил  его  я  каждый  день!
И  тем  снимал  свою  усталость  всякий  раз,
Когда  старик  зловредный  мне  давал  приказ.
Решимость  крепла,  и  ушла  из  мыслей  тень…


Вот  раз  старик  и сам попробовать  решил,
Когда  я  вновь  развеселился  от  вина.
Я  отдал  тыкву,  он  испил  ее  до  дна…
И,  опьянев,  уснул  расслабленный  без  сил…


Вмиг  отцепил  от  шеи  ноги  я,  нагнулся,
Присел,  и  сбросил  старика, и  встал  с  колен!
Вот  так  закончился  мой  горький,  тяжкий  плен!
А  чтоб  старик  тот  никогда  и  не  проснулся,

Я  взял  и  камнем  враз  убил  его,  а  кровь
Смешалась  с  мясом,  чтоб  он  милости  не  знал,
И  чтоб  Аллах  шайтану  впредь  не  помогал,
Чтоб  не  нашел  он  после  смерти  жизни  вновь.


Мой  ум  немного  отдохнул, душа  воспряла,
На  берегу  я  жил,  питаяся  плодами
И  ждал,  когда  придет  корабль  с  моряками,
Дождался!  
Веру,  знать,  душа  не  утеряла.

Среди  ревущих  волн  корабль  показался,
Причалил  к  острову,  и  вот  уж  я  с  людьми!
Все  окружили  тут  меня:  -  Порасскажи!
Я  рассказал  им,  как  с  бедою злой  сражался…


Один  из  путников  заметил:  -  Тот  старик,
Что  ты  носил  на  шее,  был  шайтан  морской. 
Никто  из  тех,  кого  хватал  он  на  убой,
Еще  ни  разу  не  спаслись,  лишь  ты  достиг!

Еду  мне  дали  и  одежду,  снова  в  путь,
И  дни,  и  ночи  плыли  морем,  и  однажды
Приплыли  к  городу.  Вот я  среди  отважных
Решился  город  этот  странный  обогнуть…


И  я  гулял  до  самой  ночи,  а  когда
Ночь  наступила,  люди  вышли  из  ворот,
Да  стали  в  лодках  уплывать,  такой  народ…
А  мой  корабль  уплыл  задолго  до  темна…

Но  оказалось…  это  город  обезьян!
Они  ночами  появлялись.  Горожане,
Боясь  их,  в  море  уплывали  все  ночами,
А  возвращались ежедневно  по  утрам.


Тут  человек  один,  как  видно,  пожалел
Меня  и  так  спросил:  -  Ты  вроде  чужестранец?
Я  отвечал:  -  Да,  я  моряк и  я  скиталец.
Тогда  он  в  лодку  сесть  мне  быстро  повелел…

-  Знай,  тот,  кто  в  городе  останется  на  ночь,
Уж  не  жилец,  он  будет  ночью тут  убит!
Я  помогу  тебе,  приятен  ты на  вид,
Как  моряку  или  скитальцу  не  помочь!

На  утро  мы  вернулись  в  город,  я  сознался,
Что  ремеслу-то  не  обучен,  к  сожаленью,
Что  был  владельцем  корабля,  но  к  невезенью
Все  потонуло,  вот  и  нищим оказался...


Тот  человек  опять  помог  мне,  указав:
-	Бери  мешок  и  отправляйся  с  людом  вниз,
А  по  дороге  голышами запасись,
Да  делай  так,  как  и  они,  подобным  став.

Пошел  с  толпой я  за  камнями  по  полям,
А  там  за  городом     прекрасная  долина,
И  роща  дивная,  деревья  исполины,
И  обезьяны  скачут резво  по  ветвям.


Вдруг  люди  начали камнями  в  них   кидать.
А  те  в  ответ  уже  орехами  бросали.
И  люди  крупные  орехи  подбирали  -
Я  догадался,  на  базаре  продавать!

И  делал  так  же,  как  и  все,  и  насбирал
Мешок  до  верха  очень  крупными  плодами,
И  был  доволен  сам  такими  чудесами.
Так  каждый  день  орехи  я  приобретал.


Мой  друг  помог  хранить плоды  и  продавать,
И  я  освоился,  и  жил  как  все  другие,
Хоть  вспоминал  места  родные,  дорогие,
И  все  надеялся  домой  попасть  опять.

Однажды  вновь  увидел  мачту  корабля!
Корабль  причалил,  чтоб  орехов  накупить,
А  я  сумел  уже  и  деньги  накопить,
То  был  корабль,  что  плыл  в  родные  мне  края!

Сказал  я  другу,  что  пора  уже  домой.
Мы  попрощались,  я  его  благодарил
За  помощь  дружескую,  и  затем  уплыл,
Забрав,  что  нажил  тут  на  острове,  с  собой.


Из  моря  в  море  шли спокойно,  приставали
В  большие  гавани,  где  торг  вели успешно,
Я  преуспел и  в  этом  деле  вновь,  конечно.
Аллах  мне  больше  дал,  чем  в  бурю  утеряли.

В  места  чудесные  корабль  повлекло,
Был  остров,  где  растут  целебные  растенья,
Чьи  листья  гроздья  укрывают от  гниенья
Когда  дожди,  и  открывают,  коль  светло,


Был  остров, где  растет камарское  алоэ,
А  если  там  идти  пять  дней,  то  в  новом  месте
Растет  китайское  алоэ.  Но  без  чести
Живут  там  люди,  без  молитвы,  в  знойном  зное…

А  после  этого  к  жемчужным  ловлям  мы
Добрались  морем,  я  просил  себе  на  счастье
Нырнуть  ныряльщика,  орехи  дав  в  участье,
А  он  достал  мне  жемчуг  редкой  красоты!


И произнес:  -  О,  господин,  клянусь  Аллахом,
Что  доля  счастлива  твоя! -  И  я  был  рад.
Затем  в  Басру  приплыли  мы,  и  вот  в  Багдад,
Домой  вернулся, хоть меня  считали  прахом…


Вошел  в  свой  дом  и  поприветствовал  друзей.
Все  поздравляли  со  спасением  меня,
А  я  сложил  товары,  вещи  с  корабля,
Что  приобрел,  благодаря  судьбе моей.

И  стал  одаривать  всех  близких  и  родных,
И  милость  вдовам  и  сиротам  раздавал,
Я  был  уж  вчетверо  богаче,  чем  бывал,
И  вновь  забыл  о  горьких  странствиях  своих.





Рассказ  о  шестом  путешествии




Друзья  мои,  рассказы  эти не  просты…
О  том, что часто забываем мы уроки
И повторяем вновь ошибки, хоть  зароки
Даем себе, но  обещания  пусты…

Я  в  наслаждении  великом  пребывал,
Да  жил  в  довольстве  без  докучливых хлопот.
Имел я все, что нужно было,  в  свой черед,
И на пирах  я  наполнял  вином  бокал…

В  один  из  светлых  дней  увидел  я  купцов,
Что  были  радостны,  вернувшись  из  похода,
Да  вспомнил  встречи  я  свои  в кругу  народа,
И  ликование  души…  В  конце  концов…

Опять  решил  поплавать и  поторговать,
Да  накупил  себе  товаров  лучших  самых,
Тюки  в  корабль  погрузил, и в мыслях  правых
Отплыл с  купцами  из  Басры  в  моря  опять.



Из  места  и  место  мы  иное  приплывали,
Из  моря  в  море,  добывая  средства  к  жизни,
Благоприятно  плыли  мы,  без  страха  в  мысли,
Но  волны  бедствия…  опять  нас  настигали…

Вдруг  капитан  тюрбан  свой  скинул  и  кричать…
И  быть  себя  в  лицо  он  принялся  от  горя:
-	О,  люди,  вышли  мы  в  неведомое  море!
Погибнем  здесь,  на  нем  заклятия  печать…

Молитесь  все  Аллаху,  чтоб  освободил
От  этих  вод  нас,  а  иначе  гибель  всем!
Вдруг  вал  сильнейший  накренил  корабль  совсем,
И  нас  понес  к  горе,  и  крепкий  руль  разбил…



Да  развернул  кормой  вперед.  Надежды  нет…
-	Нет  силы,  кроме  как  у  щедрого  Аллаха!
Молились  мы,  прощаясь  с  жизнию  от  страха.
Корабль  ударился  о  гору,  гору  бед…

И  разлетелся  на  куски,  и  потонул…
И  все,  что  было,  потонуло,  а  купцы
Упали  в  море,  а  спаслись  лишь  удальцы.
И  я  средь  них  на  остров  выплыл  и  уснул…

Очнувшись,  стал  бродить  премного  изумленный…
То  остров  тысячи  погибших  кораблей,
Здесь  было множество  богатства  и  вещей,
Ошеломивших  мой  рассудок  изнуренный.

А  посреди…  бежал  ручей  с  водою  пресной,
Что  из-под  склона  вытекал,  а  исчезал
В  другом  конце  горы,  и  в  море  не  впадал…
Все,  кто  спаслись,  на  этой  части  были  тесной.



Тут  разошлись  мы  все  по  берегу,  дивясь,
И  разум  был  ошеломлен  его   богатством,
Что  не  сравнимо  даже  с  самым  щедрым  царством.
Мой  взгляд  ручей  пленял,  что   мимо  тек  искрясь…

В  нем  было  множество  прекраснейших  камней,
Алмазов,   яхонтов  и  жемчугов  больших,
Сверкало  дно  от тех  диковин  дорогих!
На  удивление  богатым  был  ручей…

Потом  увидел  я  камарское  алоэ,  
Да  и  китайское,  что  вдвое   уж  дороже…
И  полноводный  ключ  бил  с  амброю,  похоже
Она  от  жара,  словно  воск  плыла  с водою…

Да  разливалась  вдоль  морского  побережья,
И  звери  тут  же  выходили  из  воды
И  погружались  с  амброй  в  волны  глубины,
Глотая  жадно,  извергая  чище  прежней…



Та, что  извергли,  застывала  на  воде,
И  цвет  и  вид ее,  конечно,  изменялись.
Купцы, что  знали  амбру,  сильно  изумлялись,
Дороже  не  было  товара  по  цене…

А  не  проглоченная  амбра  утекала
По  берегам  ручья,  на  дне  лишь  застывая,
Волшебный  запах щедро  следом  оставляя…
Подобно  мускусу  она  ошеломляла,

Но   подобраться  не  сумел  бы к  ней   никто,
Ведь остров этот  окружали  выси,  горы,
Что  недоступны  нашей мысли или  взору.
Об  этом  даже говорить запрещено…



Ведь  в  каждом  действии,  событии  любом
Увидеть  можно,  если  видеть  не  глазами,
Суть  закодированной  в  образ  голограммы.
Любую  сказку…  вы  осмыслите  потом…

Так  мы  ходили  все  по  острову,  не  зная,
Что  думать  дальше,  как  с  богатством  этим  быть,
Как  жить  без  пищи?  Лишь  вода,  что  можно  пить.
И  жили,  каждый  день  кого-то  погребая…

Мы обмывали  мертвецов  и  хоронили
В  одеждах,  тканях,  что  выбрасывало  море.
Погибли  многие  от  голода  и  горя,
И  вот…  остался  я  один средь изобилья…



Бывает так не  только  в  дальних  островах…
А это  место  нам  богатым  представлялось,
Но  для  житья  не  годным  людям  оказалось,
Храни  от  смерти  нас,  всещедрый  Бог  Аллах!

Я  стал  молиться  о  себе:  -  Кто  похоронит
Меня  на  острове,  коль  я один совсем?
Взял  яму  выкопал,  чтоб  лечь  в  нее  затем,
Когда   мой  дух  надежду  на  землю  уронит…

Так  я  провел  еще  немного  в  плаче  время,
За  безрассудство  упрекая  сам  себя:
-  Зачем  уплыл  я  из   Багдада  за  моря!
Ужели  мало  вынес  бед,  ударов  бремя?



Я  плавал  в  первый,  во  второй,  и  в  третий  раз,
В  четвертый,  пятый…  и  всегда  одно  и  тоже,
Все  беды  ужасы  страшнее прежних,  все  же
Я  снова  в  плаванье  пустился,  чей  приказ?

Ведь  не  нуждался  я  в  богатстве,   было  много,
Я б  не  сумел за  жизнь истратить  половину,
И  вот  я  снова  каюсь,  мольбы  Господину…
Ведь  Он  прощал  меня,  казня  не  слишком  строго.

Тут  вдруг  подумал  я:  -  Клянусь Аллахом,  но…
Ведь  у  реки…  начало  есть  и  есть  конец!
Должно  быть  место для  спасенья!  Я  -  мудрец!
Я  лодку  сделаю  себе.  Так,  решено!



По  изволению Аллаха  я найду
Освобождение  свое  и  не  иначе!
Пусть  и  в  реке  я  утону,  но  это  значит,
Что  я  пытаюсь  вразумить  свою судьбу.

И  стал  я  сучья  от  алоэ  собирать,
Веревкой  связывая,  что  нашел  у   моря,
Из  досок  лодку  сделал,  с  слабостью  все  споря,
Ведь  это  лучше,  чем  в  унынье  умирать.

Вот  лодка  узенькая,  уже,  чем  ручей,
Иначе  мне  и не  уплыть.  Набрал  жемчужин
И  чистой  амбры,  и  алмазов,  и  нагружен…
Пошел  к  ручью  и  вспомнил  дар  благих  речей.



Так  говорил  поэт  когда-то:  -  Если  зло
Тебя  гнетет,  покинь  места  и  дом  скорей,
Другую  землю  ты  найдешь,  так  не  жалей.
Но,  не  стремясь,  не  обретешь.  
Мне  повезло,

Ведь я надежду  на  спасение  хранил,
Молился,  верил и  стремился  выжить  сам.
Я  обращал  свой  взор к Аллаху, к небесам,
Ум не  ленился,  а  работал и  творил.

Коль суждено   погибнуть  где-то,  то  всегда
В  других  местах  отыщешь  радость  и спасенье.
Так,  чем  корить  судьбу  за  зло  и невезенье,
Найди  же  выход,  как  текущая  вода.



Вот  я  отправился  на  лодке по  реке
И  вот  подплыл  к  горе,  куда  река  втекала,
И  в  тот  проход  вошел,  темно,  как  ночью  стало!
Вдруг  речка  сузилась,  и  замер  я  в тоске…

Я  ударялся  головой  о  своды,  лодка
То  застревала,  то  опять  плыла с  рекою,
Вновь  стало  узко,  лег  на  дно  я  с  головою,
-  Назад  мне  хода нет,  -  сказал  себе  я  кротко…

Свое   движение  невольно  продолжал,
Не  отличая  дня  от  ночи,  час  от  дня…
От  темноты  и  страха  сам  себя  кляня,
И  утомился,  и  в беспамятство я впал…



Не  помню,  долго  или  коротко  я  плыл,
Лицом  уткнувшись  в  дно,  себя  не  понимая,
И  в темноте  почти  о  свете  забывая,
Но  вот  очнулся…  
Я  у  берега  уж  был!

Вокруг  толпа  людей!  Со  мной  заговорили
На  неизвестном  языке…  Я  улыбался,
Не  понимая,  но  понять  и  не    пытался,
Ведь  мне  еще раз  жизнь  в подарок  подарили!

Не  сновидение  ли  это?  
Я  живой!
Тут  на  арабском  я  услышал  языке
Вопрос кого-то,  адресованный ко  мне:
-	Да  будет  мир  тебе!  Скажи,  кто  ты  такой?


Откуда  ты  пришел,  зачем?  Как  оказался
Ты  в  этих  водах,  ведь  река  из-под  горы?
И  как  название  неведомой  страны?
Что  за  горою  этой? – Я  же  попытался

Спросить  у  них:  -  А Кто  вы?  Чья  это  земля?
И  человек  ответил:  -  Мы пришли  полить 
Свои  поля,  вдруг  видим,  лодку…  Как  тут  быть?
Ее  мы  к  берегу…  а в ней нашли  тебя…



Еду  увидев,  попросил...  Когда  поел,
Мой  страх  немного  отошел, и боль  ушла.
Рассказ  я  начал: -  Милосердному  хвала!
Аллах  великий  жить  мне  дальше  повелел!

И  рассказал  я  все  об  этой  им  реке,
Все  путешествие,  с  начала  до  конца.
Не  видел  я  не удивленного  лица.
Заговорили  люди  хором  обо  мне…

-	Мы  поведем  его  к  царю,  пусть  удивит
Своим  рассказом  замечательным. -  Меня
К  царю  страны  той  повели,  взахлеб  хваля.
Я  жемчуг  взял  с  собой,  что  золотом  горит.



Царь  поприветствовал  меня,  и  я  его,
И  свой рассказ  ему  тогда  пересказал.
А  царь  до  крайности  был  рад  и  ликовал:
-	Хвала  Аллаху  -  день  спасенья  твоего!

Я  преподнес  ему в  подарок  жемчуга  
И  амбры  чистой,  о  которой  он  не  знал.
Он  мне  на  радости  остаться  приказал
И  возвеличил,  надарил мне серебра.



Порассказал  ему  я  много  о  себе,
И о  стране  своей,  конечно,  о  Багдаде,
И  о  законах, о  дворцах,  висячем  саде,
О  путешествиях  морских  на  корабле.

Воскликнул  царь:  -  Клянусь  Аллахом,  никогда
Не  слышал  я  о  справедливости  такой.
Хочу  послать   я  дар халифу   дорогой,
Ты  отвезешь  ему?  -  и  я  ответил:  -  Да!



Однажды  я  сидел  в  дворце,  узнав  о  том,
Что  снаряжается  корабль  -  груз  в  Басру.
Решил   уплыть  я,  ведь  без  родины  умру,
И  попросил  царя:  -  Зовет  меня мой  дом…


А  он в  ответ:  -  Ты  делай  так,  как  хочешь  ты!
А  пожелаешь,  то  останься  здесь  со  мною,
Ты  столько  радости  принес  мне,  я  не  скрою.
В  твоих  рассказах  мудрых  столько  красоты!



-	Клянусь  Аллахом,  -  отвечал  я,  -  ты  дарил
Благодеяньями  меня,  благодарю,
Но я  хочу  увидеть  вновь  свою  семью,
Хочу,  чтоб  ты  меня  на  родину  пустил.

Царь  согласился, для  халифа   дав  дары  
И  для  меня  и  оплатил  за  мой  поход,
Да  провожал  меня  с  дарами  до  ворот,
Где  я  простился  с ним.  И с  этой  же  поры

Благоприятный  ветер  дул  нам  в  паруса,
Корабль  с  моря  в  море  плыл  по  изволенью
Аллаха  щедрого,  а  я  от  нетерпенья
Смотрел  с  надеждою  во все  свои  глаза.






И,  наконец,  корабль  достиг  желанной  цели!
Сошли  в  Басре  на  берег  мы,  я  разгрузил
Свои  товары  и  в  Багдад  уж  поспешил,
В  обитель  мира,  наслаждаясь  на  пределе.

И  вот  к  халифу  прибыл я,  к  Харун  Рашиду,
Да передать царю просил я  этот  дар,   
А в сердце радостном моем пылал пожар, 
Я  поспешил  в свой  дом,  что  больше  не  покину...



Друзья,  родные  прибежали,  поздравляя
С  благополучным долгожданным  возвращеньем,
Я  угощал  гостей  чудесным  угощеньем,
И  стал  рассказывать,  подробно  вспоминая

О  всех несчастиях,  отчаянии  своем,
О  том,  что  видел и  узнал на островах,
Как спас  опять  меня несчастного  Аллах,
Как  подружился  я на острове с царем.

Спустя  три  дня и  сам  халиф  прислал  за  мной,
Желая  знать  причину  щедрого  подарка.
А  я  ответил  вновь  рассказом  этим  ярким
О  той  стране,  где  побывал,  стране  иной…



Что  я  не  знаю  ни  названия,  ни  места,
Где  наш  корабль  потерпел  кораблекрушенье,
О  тех  сокровищах,  что  были  в  окруженье,
О  том  ручье,  что  спас меня  тогда чудесно…

И  о  царе,  что  приказал  прислать  дары.
Был  удивлен  халиф,  да  так,  что  повелел:
Он  летописцам  описать  поход.   Хотел
Увековечить  все  события  той  поры.

А  мне  великое  назначил  награжденье
И  уваженье  проявил,  и дружбу  тоже.
И  с  той  поры  я  жил  приятно  и  пригоже,
И  веселился  я  в счастливом  окруженье.






Рассказ  о  седьмом  путешествии




О,  благородные,  кто  слушают рассказ!
Я  жил  прекраснейшею  жизнью,  но  опять
Моя  душа,  как  прежде,  стала  тосковать
По  путешествиям.  И  вот,  в  седьмой  уж  раз…

Решился  я  на  это  дело:  повидать
Другие  страны,  познакомиться  с  купцами,
Рассказы  их  послушать  с  добрыми  концами,
Поторговать  да  с  ветром  вольности  взлетать…

Собрал  товары  я  роскошные  с  собой,
Да  из  Багдада  вновь  отправился  в  Басру,
Вот  сел  с  купцами  на  корабль,  на  корму,
И  мы  поплыли,  восхищаяся  судьбой,



В  здоровье,  радости.  
И  ветер  в  паруса!
Вот  так  добрались  мы  до  города  Китай,
В  беседах  время  проводя:  -  Не  забывай!  -
В  конце  рассказа  повторяли  мы  всегда…

Но не  успели  мы  до  пристани  доплыть,
Как  ветер  сильный  да  порывистый  восстал,
И  наш  корабль  схватил,  как  щепку,  и  погнал,
А  сильный  ливень  как  с  ведра  вдруг начал  лить.



Мы  прикрывали  парусиной  свой  товар,
Тяжелым  войлоком,  спасая  от  воды,
Но  все  промокло,   понапрасну  все  труды…
И вот  молиться  стали,  но…  еще  удар…

Вдруг капитан  на  мачту  крайнюю  забрался
И  стал  смотреть  направо,  прямо  и  налево,
Да  и  назад,  и  вдруг  расплакался от  гнева,
Одежды  начал  рвать,  и  страшным  он  казался…

Мы  тут  же  спрашивать,  сей  гнев  увещевая,
О  том,  что  стало.  Он  с  надрывом  отвечал:
-	Молите  к  милости  Аллаха,  нас  умчал
Великий  ветер,  в  море  крайнее  бросая…



Оно  последнее  из  всех  земных  морей!
Затем  он  слез,  открыл  сундук  свой  и достал
Мешочек  синей  ткани,  быстро  разорвал,
Оттуда  высыпал  он  пепел  всех скорбей,

Потом  смочил  его  водой,  понюхал  сам,
Достал  и  маленькую  книжечку,  затем
Он  почитал  ее,  убитый  горем  тем,
И  так  в  великом  сострадании  уж  нам:

-	Здесь  удивительные  вещи, о,  друзья…
В  книжонке  этой,  но  столь  истинны  они,
Как  сказки  самой,  самой древней  старины…
В  ней  опыт  сотней  лет,  не  верить  ей  нельзя…



А  говорится  тут  о  том,  что…  кто  достиг
Земли  конечной,  то  погибнет,  не  спасется.
Земля  же  Временем  Царей  сия  зовется,
Здесь  Сулейманов  прах  хранится,  здесь  тайник,

И  змеи  водятся  ужаснейшие  видом…
А  к  кораблям,  что  достигают  этих  мест,
Выходит  Рыба  и глотает  все,  что  есть…
И  этот  час  бывает  самым  крайним  мигом…

Но  не  успел  закончить  он  своих  речей,
И  не  успели  мы  весь  ужас  осознать,
Как  наш  корабль  море  стало  подымать,
И  крик  подобный  грому  вышел  из  морей…



Мы  словно  мертвые  застыли,  ожидая,
Что  будет  с  нами,  не  желая  ничего…
И  убедились,  что  погибнем,  ни  за  что…
Молились  скорбно,  слов  своих  не  сознавая…

Вдруг  подплыла  к нам  преогромнейшая  Рыба,
И  мы,  дивясь  на  облик  страшный,  зарыдали,
И  тут  прощаться  все друг  с другом сразу стали,
Но  вдруг  другая  Рыба  большая,  как  глыба…

А  следом  чудище,  что  больше  тех  двоих!
Вот  все  три  Рыбы…
…закружились  возле  нас,
И  третья  Рыба  пасть  разинула…  Сейчас
Проглотит  нас,  раздавит  в  челюстях  своих…



Мы  не  надеялись  на  чудо,  только вдруг 
Сильнейший   ветер!  
Он  понес  нас  на  скалу,
И  весь  корабль  разбился  в  щепки,  я  не  лгу…
Мы  все  погибли…  так  замкнулся  жизни  круг…

Когда  очнулся  я,  то  скинул  всю  одежду
И  ухватился  за  летящую  опору,
И  влез  на доску  ту  без  мыслей  и разбору,
Вцепившись  крепко  и  храня  в  душе  надежду.

Вздымались  волны,  ветры  дули  штормовые,
Я  подымался  и   мгновенно  опускался,
Но  только  крепче  я  за  доску  ту  держался,
И  до  сих  пор  я помню  страхи  те  былые.



Меня  терзали  преострейшие  мучения,
Испуг  и  голод,  жажда  жизни  и  страданья.
Я  упрекал  себя  за  это  наказанье,
За  неразумно  неуемное  влеченье.

Я  повторял  себе:  -  О,  глупый  мореход,
Синдбад,  ужели не  закаялся,  ведь  ты
От  путешествий  видел  столько  маяты,
И  все  страшнее  в  каждый  следующий  поход…

Ты  говорил  всегда  «последний это  раз»,
Ты  умолял  Аллаха,  плача,  о  спасенье
И  клял судьбу  свою  в  пучине  невезенья,
Но  ложным  был  твой  каждый  следующий  отказ.

Терпи  же  то,  что  терпишь  ты,  ведь  заслужил!
Все,  что  случается,  предопределено
Тебе  Аллахом,  (сомневаться  неумно),
Чтоб ты   от  жадности  свой  разум  излечил…



Тут  я  вернулся  снова  в ум свой  и  взмолил:
-  На  этот  раз  клянусь  я  искренне  Аллаху,
Что  не  отправлюсь  путешествовать…  от  страху
Пред  всемогущим,  что  судьбу  мне  осветил.

И  продолжал  я  умолять  Аллаха  дольше,
Чтоб  он  спасение  мне  дал  на  этот  раз,
Рыдал  я  плачем,  не  смыкая  в  страхе  глаз,
И  плыл  в  молитвах  я  два  дня, а может,  больше…

Но,  наконец,  на  остров  выбрался  прекрасный…
И,  отдохнув,  плодами  голод  утолив,
Я  оживился,  и  почувствовал  прилив.
Решимость  вновь  моя  окрепла.  Духом  властным



Решил  в душе  я:  если  выберусь,  спасусь,
То  я  закаюсь  пред  Аллахом,  что  не  буду
Вновь  путешествовать,  надеявшись  на  чудо,
А коль  не  выберусь,  погибну,  ну  и  пусть…

Пройдя  по  острову,  поток  я  увидал,
Что полноводен  и  течет  под  кручу в  гору,
Я  вспомнил  лодку  и  тотчас  без  разговору
Стал  делать  новую  -  Аллах мне  силы  дал.

И  сучья начал  от  сандала  собирать,
А  это  дерево  ведь  очень  дорогое,
Да  из  травы  веревки  сплел,  само  собою,
Связал  все  ветки,  лодку  сделал  я  опять!



-	Спасусь,  так  будет  от  Аллаха  чудо  это!
И  сел  я  в  лодку  и  поплыл  путем  воды,
Проплыл  два  дня,  и  третий  плыл я  без  еды.
Доплыл  до места,  где  под  гору  путь,  без  света…

Да  испугался,  что  застряну  под  горой,
Хотел  вновь  выбраться,  но  воды  понесли
Меня  со  всею  силой  мощной  внутрь  земли,
А  я  от  страха  был  как  будто  сам не  свой…

-	Нет  мощи,  кроме  как  у  мощного  Аллаха!
Молился  я,  а  лодка  вышла  из  горы,
Вдруг  вижу  я  долину  дивной  красоты,
Но  предо  мной…  каскад  порогов!  Я  с  размаху

Хотел  до  берега  доплыть,  но  понапрасну…
Поток  схватил  меня  и  мощными  рывками
Понес  под сильный  гул  кипящими  волнами
В  ущелье  страшное,  что  темно  и  ужасно!



Такого  я  не  видел  в  жизни  никогда…
И  с  водопадом  я  помчался  в  неизвестность,
Словами  разве  объяснить,  какая  «честность»,
При  чем  тут  «правда»,  не  опишут то  слова…

Кидали  вправо  и  налево  волны  лодку,
Изо  всех   сил  держался  цепкими  руками.
И  так  спустился  я  с  бурлящими  волнами
Опять  в  долину,  город  был  в  ее  середке…

Великий  видом  да  с  чудесными  домами,
В  садах  приятных,  многолюдный  и большой.
А  люди  высыпали  на  берег  толпой,
Увидев  лодку,  уносимую  волнами,



И  сетью  вытащили  к  берегу  меня,
Вот  я  упал  среди  толпы,  нагой,  голодный.
Мне  дал  одежды  старичок  богоподобный,
Сказав:  -  Приветствуем  всем  миром  мы  тебя!

Добро  пожаловать!  -  И  взял  меня  с  собой.
Потом  мы  в  баню  с  ним  пошли,  потом  поели
В  его  дворце,  что  был  волшебным,  в  самом  деле,
Там  были  слуги  и  невольницы  с  амброй.

Он  спальню  выделил  мне  с  шелковой  постелью,
Веля  невольницам  все  просьбы  выполнять
И  мне  прислуживать,  и  воду  подавать,
И  развлекать,  когда  захочется  веселья…



Так  жил  три  дня я  в  доме  этом, ел  и  пил,
И  ароматами  прекрасными  лечился,
Душа  воскресла,  страх  ушел,  я  исцелился.
Блаженство  истинное  вновь  душой  вкусил.

На день  четвертый  шейх пришел,  чтобы  взглянуть:
-	Возвеселил  ты  нас,  дитя!  Аллаху  слава!
Теперь пойдем  на  берег,  рынок  будет  справа,
Ты  свой  товар  продашь  и  купишь  что-нибудь.

Я  промолчал,  а  про  себя  подумал  так:
-  Какой  товар? И  какова  причина  слов?
Шейх  продолжал:  -  Да  не  печалься,  что  суров?
Коль  цену  добрую  дадут,  хороший  знак,



То  я  куплю  за  эту  цену  твой  товар,
А  не  захочешь,  подождем,  пока  цена
Здесь  возрастет,  товар  положим  в  закрома,
Ведь  он  не  портится,  такой  прекрасный  дар!

В  ответ  я:  -  Слушаю  тебя  и повинуюсь!
Все,  что  ты  делаешь,  оно  благословенно,
И  прекословить  я  не  стану,  всевременно.
Всему,  что  вижу  здесь,  я  рад и  тем  любуюсь!

Пришли  на  рынок  мы,  тогда я и узнал,
Что разобрал на части лодку  он  уже,
И  что  сандал  мой  нынче  дорог  по  цене.
Вот  нанял  он  для  торга  зычных  зазывал,

И  те  кричали  о  продаже,  а  купцы
Все  цену  выше  подымали,  и  она
Уже  до  тысячи  динаров  нам  дана!
Тут  шейх спросил  меня: - Довольно  ли  цены?



Вот  такова  цена  товара  в  эти  дни.
Захочешь,  я  сложу  товар  твой  в  кладовых,
И  будешь  ждать  ты  дней   торговли  здесь  других,
А  хочешь,  я  куплю  с  надбавкою,  цени,

Ведь  сто  динаров  сверху  дам,  да  в  золотых!
Я с  благодарностью:  -  Продам  тебе, конечно,
И  получил  я  деньги,  выиграв  беспечно.
А  он  велел  сложить  товар  мой  в кладовых.

И  ключ  от  этих  кладовых он отдал мне.
Прошло  немного  светлых  дней,   и  как-то  раз
Он  говорит:  -  Дитя  мое,   мне  радость  глаз,
Но  у  меня  есть  дело важное  к  тебе.



Я  стал  уж  стар,  а  вот наследника-то  нет,
Есть  только  дочь,  что  молода  и  хороша,
Женись  на  ней,  и  успокоится  душа,
Все,  чем  владею  я,  тебе  пойдет  вослед,

И  на  мое  ты  станешь  место,  как  умру.
Я  онемел пред ним,  а   он  добавил  так:
Меня  послушайся,  дитя, то  верный  знак,
Ведь  я  добра  желаю,  счастия  уму,

И  если  ты  меня  послушаешь,  дитя,
То  я  женю  тебя,  и  будешь  сыном  мне.
Захочешь,  станешь торговать,  никто  тебе
Не  помешает  возвратиться  погодя

В  твою  страну,  и  деньги  будут  и  товар.
-	Клянусь  Аллахом! -  я в ответ,  -  ты  стал  отцом,
Мой  щедрый  шейх,  зовут тебя все  мудрецом.
Твои  желания  и  воля  мне,  что  дар.

Вот  приказал  шейх  привести  к нему  судью
И  трех свидетелей  еще  со  стороны,
Да  и  женил  меня,  по  правилам  страны.
А  как  увидел  я жену  потом  свою,

То  осознал,  что  краше  девы  не  видал!
Стройна, прелестна,  в  украшеньях дорогих,
Умна,  светла,  а  голосок  нежней  благих!
На   пир  великий  шейх  товарищей  созвал.



А  между  мною  и  женой  любовь  возникла
Взаимным  чувством  величайшего  влеченья.
Мы  жили  в  радости  без  времени  теченья.
А  страсть  моя  до  путешествий  тут  утихла.

Когда  оставил  мир  отец,  в  конце  концов,
Мой   благодетель  и   спаситель,  схоронили
Его  мы  в  почестях,  и  дальше  ладно  жили.
Я  занял место  шейха,  став  главой  купцов. 

Вот   присмотрелся я  к  тем  жителям  страны,
Да  и  заметил,  что их  облик  изменялся,
Да  регулярно,  когда  месяц  нарождался,
У  них вдруг  крылья  вырастали  со  спины…

И  к небесам  они  высоко  улетали,
А  оставались  только  женщины  и  дети.
Так  я решил  спросить  однажды  о  секрете,
Что  от  меня  и  от  других  они  скрывали…



Когда цвет  жителей  опять  же изменился,
Я  подошел  к  тому,  кто  мне  приятен  был,
И  попросил,  чтоб  он  со  мною  в  небо взмыл.
Он  отвечал,  что  невозможно  и  таился…

А  я  настойчиво  упрашивал  его,
Тогда  он  смилостивился  и  полетел
Со  мною  вместе,  как  я  искренне хотел,
Я  на  плечах  сидел,  на  шее  у  него…



И  мы  взлетели, да  под  самый  купол  неба,
Где  я  услышал  пенье  ангелов небесных!
Ни  разу  не  был  я в  краях  таких  чудесных,
Не  видел  столько  красоты  и  мыслей  бега…

Вокруг  лишь  ангелы с  улыбками  поют,
И  льется  музыка  вне  слов,  звучит сама,
Так небеса даруют  силу,   чудеса 
Своим  созданиям!  В душе  моей  салют!

Не  удержался  я,  воскликнув:  -  Вечна  слава
Аллаху  щедрому  и  милостивому…
Но  не  закончил  фразы я,  а  потому,
Что  вдруг  огонь  сошел  с  небес,  как жаром  лава,

Да  чуть  не  сжег  людей…  
Они  тотчас  спустились
К  горе  высокой,  где  и  бросили  меня
В  великом  гневе,  гнев  невольный  усмиря,
Затем  исчезли,  словно  мне  они  приснились…



Так  я  один  остался,  плача  о  себе,
Стал  упрекать  свои желания,  страдая,
И  ничего  совсем  в себе  не  понимая…
-	Нет  силы,  кроме  у  Аллаха  по  судьбе, -

Кричал  я  в  горе,  -  почему  же  всякий  раз,
Как  от  одной  беды  избавлюсь, попадаю
В  другую страшную  и  заново  страдаю!
За  что  жестока  так  судьба  на  этот  раз!

Потом  утих  и  оставался  в  тишине.
Вдруг  мимо юноши  идут,  у  них  в  руках
По  трости  золота  червонного,  в  глазах
Мироволение,  одежды  в  серебре!

Я  их  спросил:  -  Откуда,  кто  вы  и  куда?
Они  в  ответ: -  Рабы  Аллаха  мы  при  деле.
И  дали  трость  златую  мне.  И,  в  самом  деле,
Я  оказался  в  месте  странном,  а  когда

Взглянул  я  вниз,  оттуда  выползла  змея,
Что  преогромна  и  съедала  человека!
По  пояс  был  внутри  нее  он,  ужас  века,
А  все  кричал:  -  Спаси,  Аллах найдет  тебя!

Я,  подбежав,  ударил  тростью  по  змее,
Она  и  выбросила всю добычу тут  же!
И уползла, свернув  кольцом  себя  покруче,
А  человек  тот…  подошел  потом  ко  мне:



-	Храни  Аллах  тебя  великий  за  спасенье,
Отныне  буду  я  с  тобой,  в  любой  беде.
Я  отвечал  ему:  - Привет  и мир  тебе!
Вдруг  видим  мы,  идут  к нам  люди,  в  исступленье…

А  среди  них  узнал  того  я,  кто  меня
За  облака  поднял  на  шее.  Я  к  нему...
Он  с  гневом  мне:  -  Ты  погубил  нас!
-  Почему?
-  Ты  разговаривал,  щедрейшего   хваля…

Я  стал  оправдываться:  -  Я  того не  знал,
Так не  взыщи  теперь,  не  ведомо  мне  было,
Что  речь  моя  твоих  товарищей  сгубила…
А  он  на  посох  золотой  мне  указал:


-  Отдай, тогда  взлетим  на небо  снова  мы.
И  я  отдал.  И  мы  тотчас  же полетели…
А  я  молчал,  как  мне  те  люди повелели,
Хоть  поражался  от  явленья  красоты…

И  снова  видел я  неведомые  царства,
В мерцанье  звезд  как бы  живых перед  собой,
И  снова  вспомнил я, что  мне  пора  домой,
Что ум теряю,  забываясь,  как от пьянства...

Доставил  к дому  друг  меня.  Моя  жена
Тотчас  навстречу  выбегает,  поздравляя
Меня  спасенного,  в  слезах  переживая
И упрекая,  что  измучалась  она…


-	Зачем  с  шайтанами  под  небо  улетел?
-	А  почему же  твой  отец  жил вместе  с  ними?
-	Не  поступал  он,  как  они,  и  был  с  иными,
Но  раз  он  умер,  то  настал  для  нас  предел.

Продай богатства, дом,  езжай  в   свою  страну,
И  я  последую,  конечно,  за  тобой!
Нет  ни  отца  уже, ни  матери  со  мной.
Решай  и  сделай  так,  загладь  свою  вину.

Все  вещи  шейха  начал  тут  я  продавать
И  вдруг  узнал,  что здесь  корабль строят люди,
О  кораблях  же  говорили,  как  о  чуде,
Ведь  не  могли  они  в то  место  доплывать…



Я  отдал  плату  за  корабль,  товар  сложил,
Жену  забрал и  вместе  плыли  мы  с  людьми,
Что  наш   корабль  построить все-таки  смогли.
А  о  прошедшем  я  нисколько  не  тужил.

Попутный  ветер  дул все  время  в  паруса.
Так  плыли  мы  из  моря  в море  и  сумели
Доплыть  до  внутренних  морей.   На  самом  деле,
Путь  непростой  был,  помогали  чудеса…

И  добрались  мы  так  до  города  Басры!
А там  немного  отдохнули  и  в  Багдад,
Обитель мира,  поспешили.  Я  был  рад.
И  так  живем  с  женою  вместе  с той  поры!

Привез  богатства  много  я,  дарил  друзьям,
И  всем  рассказывал  подробности  похода.
Мне  показалось,  не  был  дома  я  три  года,
На самом  деле,  тридцать  лет  я  пробыл  там…



А  впредь  закаялся  я  дом  свой  покидать
И  путешествовать  по  суше  или  морю,
Да  и  по  воздуху,  чтоб  не  было  бы  горя
И  не  пришлось  бы  мне  потом  опять  страдать.

С  тех  пор  я  страсть  свою  унял,  Аллаху слава!
Благодаря  ему  вернулся  я  домой,
Живу  богато  да  в  обители  родной.
Владею  всем  своим  богатством  здесь  по  праву.


Вот  таковы  дела  мои…  Я рассказал
Тебе,  Синдбад,  свои  истории.  Теперь
Живи  со  мною  рядом,  мне  себя доверь.
Отныне  другом  я  твоим  навеки  стал.



((()))

Сказок  множество  в народе  о  Синдбаде Мореходе,
О  далеких  островах,  о  затерянных  мирах.
О  чудовищах  ужасных,  о  лесах,  горах  прекрасных…
Приключения  Синдбада  -  то  не  сказки  рая,  ада,
То  неведомые  были,  где  душа  и  духи  жили,
Где  бывали  сами  Вы  в  прошлых  былях  старины.
Может,  вспомните  чего?  
В  сказках  мудрости  зерно…


   

ВОЛШЕБНАЯ ЛАМПА АЛАДДИНА


Часть  1

Великий  Царь!   
О,  щедрый   господин!
Послушай  сказку  эту...  Говорят,
Что  будто  бы  портной  сто  лет  назад
Жил  в  городе  китайском  средь  долин.

И  жил  бедняк  тот  с  сыном  да  женою.
А  сын  был  этот  шалым  мальчуганом,
И  в  десять  лет  разбойничал  обманом,
Учиться  не  желая  той  порою.

Портной  не  зарабатывал  помногу,
Хоть  вздумал  ремеслу  его  учить,
Но  мастеру  не  смог  бы  он  платить,
Так,  взял  себе  в  лавчонку  на  подмогу.

Беспутный  сын  портного  Аладдин,
И  часа-то  трудиться  не  желая,
Сбегал  из  лавки,  скорби  умножая
Отца,  что  заболел,  мой  господин.

От  этакой  печали  превеликой
Портной  несчастный  умер,  а  жена,
Что  было  в  лавке  мужа,  продала,
И  стала  хлопок  прясть  в  лачуге  тихой.

Чтоб  сына  непутевого  кормить
Трудами  рук  своих.  Но  Аладдин
Увидев,  что  остался  с  ней  один,
И дальше   стал,  повесничая  жить.

Домой  он  заходил  лишь  в  час  еды,
Тогда  как  мать  его  сверх  сил  трудилась.
Вот  так  пять  лет  еще  и  прокатилось
С  той  горестной  для  женщины  поры.

И  вот,  однажды,  мальчик  с  звонким  криком
Играл  с  друзьями  столь  же  озорными,
А  мимо  шел  дорогами  кривыми
Какой-то  магрибинец  темный  ликом.

И  стал  следить  за    мальчиком,  да  так,
Как  будто  выделялся  тот  из  всех.
Под  шум  игры  детей  и  звонкий  смех…
Он  думал,  замедляя  трудный  шаг:

         -	Вот  тот,  кто  мне  был  нужен!  Это  он!
Прошел  я  много  стран,  чтоб  разыскать
Мальчишку,  что  разбойнику  подстать.
Да,  мальчик  силой мощной  наделен! -

Все  дело  в  том,  что  этот  чужестранец
Был  злобным  хитрецом  и  колдуном.
Он  знал  законы звезд  и  был  ведом
Громадой  зла,  он  был  его  посланец...

Да  все  про  Аладдина  разузнал
От  мальчиков,  как  будто ненароком:
Чей  сын,  как  звать  отца, которым  сроком
Тот  умер,  где  он  жил  и  где  бывал...

Потом  отвел  в  сторонку  Аладдина
И так  спросил:  -  Ты,  мальчик,  сын  портного,
Что  так - то  звать,  что  там - то  жил? -  и  строго
Добавил:  -  Я  прошел  уже  полмира!

-  О,  да,  мой  господин,   но  мертв отец... -
Тогда  колдун  стал  плакать,  причитать,
И  мальчика  за  плечи  обнимать,
Как  будто  бы  о  горе  он  узнал:

         -  Дитя,  пойми,  я  плачу  оттого,
Что  ты  сказал  о  смерти  брата  мне.
О,  горе,  горе  лютое   судьбе!
Я  столько  стран  прошел  лишь  для  того,

Чтоб  радоваться,  брата  услыхав,
Чтоб  взор  мой  усладить  и  лицезреть
Родного  своего!   А  умереть
Ему  пришлось,  меня  не  повидав...

Тебя  же  я  узнал,  клянусь  Аллахом.
Ведь  мы  с  твоим  отцом  тогда расстались,
Как  мальчиками  малыми  игрались.
О,  лучше  бы  мне  быть   сегодня  прахом!

Чтоб  раньше  сей  разлуки  умереть,
Чтоб  вместо  брата  в  мир  уйти  иной!
Ах,  мальчик,  мой  племянник  дорогой!
Судьба!   Нам  от  судьбы  дано  терпеть.

Но  я  тобой  утешусь,  коль  ты  сын
Любимого  мне  брата!  Вот,  возьми,
Здесь  десять  золотых,   домой  снеси.
А  я  приду  назавтра,  Аладдин.

И  матери  привет  мой  передай.
Скажи,  что  брат  отца  еще  придет.
Меня  могила  брата,  знать,  зовет,
Чтоб  я  помог  вам...   Ну,  теперь  прощай.

И  мальчик  побежал  скорей  домой,
Обрадовавшись  деньгам  и  судьбе.
Не  в  час  еды  бежал,  как  не  в  себе...
А  матушке  вскричал:  -  Аллах  со  мной!

Мой  дядя,  брат  отца,  из  дальних  стран
Вернулся!  Завтра  в  гости  к  нам  придет.
-  Откуда  взяться  дяде?  Кто-то  врет...
В твоих  словах,  сынок,  сплошной  обман.

-  Но  я  его  сегодня  повстречал.
Он  плакал,  как  услышал  про отца!
Во мне  узнал  черты  его  лица,
И,  денег  дав,  вернуться  обещал!

...продолжение...  


 вход на форум!


   

Сказка о Хасибе и Царице Змей


Однажды в  давние,  предавние  года
Веков  минувших  жил да был один мудрец,
Из  древнегреческих сынов.  Умам -  отец.
Дионом  звали,  Даниялем  иногда...

Ученики  внимали  каждому  из  слов,
Что  были  сказаны учителем времен.
Ведь  был  он  мудростью  глубинной  наделен.
Шли  за  советами в  его  светлейший  кров.

Его  велению  бесспорно  подчинялись,
И  до  краев  земли  летела эта  слава.
Однако в доме  мудреца печаль бывала:
Хотел детей, а те никак не появлялись...

И вот однажды   в ночь, когда  от   слез  не мог
Сомкнуть он глаз,  ему на ум пришло:  Аллах,
Да  будет  славен  Он,  внимает  всем  в  веках,
Кто  обращается  к  нему,  чтобы  помог...

И  нет  привратника  у  этих  славных  врат.
Без  счета  милости  Аллах  являет щедро.
И  попросил  Дион  сыночка   вдохновенно,
Чтоб  был  наследник,  как  покинет  жизни  град...

Домой  вернувшись, он познал свою  жену,
И в  ту же  ночь  она  ребенка  понесла.
Вот  так  Аллах  свершает  все  свои  дела,
Дарует  тем,  кто  обращается  к  нему…

Дион  же  в  плаванье  отправился  потом,
Попал  в  лихую  бурю.  Страшный  ураган
Кружил  корабль  по разъярившимся  волнам…
Смешались  море  с  небом,  следом  грянул  гром,

Что  и  корабль  разнес  весь  в  щепки,  и товар...
Спаслись  немногие,  кто  стойкость  сохранял.
Средь  них   Дион,  хотя  он в  бурю  потерял
Свои  труды:  лишь  пять  листов...  от  моря  дар...

…На  берегу  он  сон  увидел…  так  подробно…	
Как  будто  он  достиг вдруг  острова  мечты...
Похож  на  райский  уголок,  круг  красоты.
Земля  шафрановая,  камешки  подобно

Алмазам  крохотным,  бриллиантами  горят!
Сирени  веточки  колышутся  привольно,
Даря  волшебным  ароматом  и  невольно
Царевны  бабочки  на  запах  тот  летят...

Обширен  остров  и  обилен  он  благами,
И  взгляд  притягивает  видом  красоты,
Переполняя  сердце  праздником  весны,
И  опьяняя  ароматными  садами...

А  птицы  трелями  безудержно  поют:
От  тихих  жалобных  напевов  до  веселых,
А  лани   прыгают  средь  зарослей  зеленых,
Похоже, здесь  любовь  нашла  себе  приют…

Счастливым  он  на  берегу  тогда  проснулся
И  в  состоянии  таком  дошел  до  дома,
Не  сознавая,  что  дорога  так  знакома,
А  будто  в  первый  раз  идет!  Таким  вернулся…

В  себя  придя, он   спрятал те  листы в  сундук.
А  как  кончина  подошла,  сказал  жене:
-	Уйду  из  мира  преходящего  к  весне
Я  в  вечный  мир,  не  избежать  нам  тут  разлук...

А  ты  ребеночка  родишь  мужского  пола.
Да  назови  его  Хасибом,  воспитай
Как  сможешь  лучше.  Ну,  а  вырастет,  отдай
Ему  наследство в  сундучке.  Скажи  немного…

Что  как  прочтет  да  смысл  поймет  из  тех  листов,
Так  станет  он  умнейшим  времени  того,
Где  будет  жить,  так  и  Аллахом  суждено.
Пусть  чтит  Всещедрого  Аллаха   средь  Богов.

И  по  весне  мудрец  скончался,  а  жена,
И  все  друзья,  ученики  о  нем  рыдали.
Свершив  обряд  красивый,  в  землю  закопали.
Вдова  чрез  месяц  уж  сыночка  родила.

И  назвала  его  Хасибом,  как  хотел
Его  отец.  А  звездочеты  предсказали,
Что  проживет  он  много  лет,  да без печали.
Но,  коль  спасется  от  беды,  где  скор  предел,

То  после  этого  и  мудрость  обретет.
Ушли  гадатели  своим  путем  дорогой.
А  мать  воспитывала  сына  мерой  строгой,
Однако  мальчику  учение  нейдет...

...продолжение...    


вход на форум!

Продолжение  в Море притч, сказок 

Предисловие и перевод на русский язык в прозе М. Салье  можно почитать 
тут 
 




Мистерия... 




...Сказки суфиев..дальше   

Другие сказки 1001 ночь - оглавление Возврат на первую страницу
Публикация сказок на ФОРУМЕ Библиотека острова Эхо

Сайт создан в системе uCoz